Пряная штучка

Он заторопился открыть окно: загремел рамами, толкнул ставни… и они с грохотом выпали в сад. В комнату заструился сладковатый запах подгнившей яблочной падалицы. Я оторопела от очередной потери, а Стэн глубокомысленно высказался:

– Ой… Ну надо же! Какой конфузец…

– И не говорите.

– Зато! – просиял он. – Смотрите, какая здесь отличная кровать!

Переведя взгляд на кровать, я постаралась отогнать мысль о том, что, скорее всего, с нее дядюшка Ходжес и отбыл на тот свет.

Не знаю, из каких соображений поверенный уселся на неприкрытую перину и начал подпрыгивать, но ножки у кроватного остова натужно заскрипели, изголовье забилось о хлипкую стену. Кто со стороны увидит или услышит, точно подумает какую-нибудь пошлость. Или, может, я была слишком испорчена и развращена столичными нравами?

– Жесткая! – со знанием дела объявил Стэн.

Пол под моими ногами ходил ходуном, лавка тряслась. Казалось, что на первом этаже что-то подозрительно звенело. Надеюсь, не стеклянный светильник на потолке.

– Отлично для спины! – не успокаивался Кроули, из торговца недвижимостью превращаясь в торговца антиквариатом.

Следом раздался грозный треск, точно дом огрызнулся на невнятную постельную акробатику. Замерев, поверенный недоуменно моргнул. Секундой позже с ужасающим грохотом под тумбой с конем провалился пол. Достижение моей жизни ухнуло на первый этаж! Тишина, последовавшая за крушением, была гробовой. Потеряв дар речи, мы глянули в сквозную дыру. Разломанная тумба и конь, головой воткнувшийся в деревянный пол, валялись посреди торгового зала.

– Я помогу внести сундуки, – тихо вымолвил Кроули, боясь встретиться со мной глазами.

– Было бы неплохо, – отозвалась я в ответ.

Когда вещи с горем пополам были затащены в лавку, едва держась на ногах от усталости, мы уселись на крышку дорожного сундука. Поверенный выудил из кармана пальто смятый замызганный платок, обтер взмокший лоб и обвел торговый зал рукой:

– Не надрывайтесь с уборкой. Завтра у вас тут все уберут подчистую.

– Тогда уж и плотника со стекольщиком пришлите, – попросила я, стараясь восстановить дыхание, и снова задрала голову, разглядывая дыру в потолке.

Достижение всей моей жизни оказалось таким тяжелым, что абсолютно все в этой самой жизни крушило. Даже унаследованную лавку.

Конь вскружил мне голову! В смысле, не он сам, конечно. Что может быть хорошего в бронзовой фигуре, проламывающей пол? А то, что он олицетворял в мире газетчиков: награду «Самое бойкое перо королевства». Когда я поступала на творческий факультет, то знала наверняка: в лепешку разобьюсь, но знак отличия получу! Когда рисковала головой в погоне за скандалами, то чувствовала: уже совсем близко. И получила по всем статьям… за статью. В ней и слов-то толком не было, практически один заголовок, но какой! Вершина моей карьеры! «Балерина для наследного принца…»

Могла ли я тогда предположить, что наборщица в типографии сделает роковую ошибку, а балерина неожиданно поменяет пол и превратится в балеруна? Знала ли, что именно в то утро наследный принц, прочитав статью, подавится булочкой и чуть не помрет посреди ресторации? Тонуть с бронзовым конем оказалось куда быстрее, чем в одиночку. Только выпустить его из рук, уходя на дно, было уже невозможно…

Из мрачных раздумий меня вывел подозрительный шум на первом этаже. Снизу неслись голоса и грохот, словно кто-то двигал мебель. Я решила, что наконец-то пожаловали обещанные Стэном Кроули уборщики, но вдруг один из нанятых рабочих выкрикнул:

– К двери его! К двери!

Ванна в банной комнате была сидячей, свернуться в ней пришлось бубликом, а когда тело затекло, то и вытянуть ноги на бортики. Поспешно я выскочила из ванны, полной пахнущих ванилью пузырьков, и чуть не клюнула носом в ледяной пол. Быстро натянула халат, обула домашние туфли. Не чувствуя под собой ног, слетела в торговый зал и обнаружила удивительную картину. С мебели были сорваны простыни, в воздухе кружилась пыль. Двое грузчиков пытались вытащить на улицу прилавок, повернув тяжелую махину бочком, чтобы прошла во входную дверь, а третий в обнимку с бронзовой наградой занял очередь на улицу.

– Куда ты поволок моего коня?! – завопила я так, что, была бы оперной певицей, сорвала бы овации восхищенного зрительного зала.

– Мать моя женщина! – воскликнул вор, едва не выпустив из рук статуэтку.

– Я не твоя мать, а Александра Генриетта Колфилд – хозяйка этой чудной лавки! Была бы вашей матерью, вы бы трое сейчас под стол пешком ходили, а не тырили чужие вещи!

– Призрак! – взвизгнул он.

– Это вы у меня призраками чайной лавки станете, в мучениях умершими! – рявкнула я и бросилась на спасенье статуэтки. – Отдай коня, ворюга, сохрани нос на будущее! Хук справа у меня поставлен!

Проверять правдивость угрозы обомлевший грабитель, видимо, побоялся, отдал награду без боя. Конь был по-прежнему тяжел, но я оказалась настолько возмущена, что не чувствовала внушительного веса. Беснующаяся хозяйка в халате, сыпавшая газетными заголовками, произвела на грабителей самое хорошее впечатление. В смысле, они затрепетали.