Пряник с черной икрой

– Суперидея, – улыбнулся Олег. – А теперь подскажи, как нам на честную компанию выйти. Мы же ничего о посетителях не знаем. И, судя по подземному ходу, они тщательно соблюдали секретность. Ну все, поехали к вам в офис, скоро лжететя покойного Юрия Венькина явится.

Глава 20

Кавалькадой из трех машин мы прикатили в агентство. Едва выпили кофе, как в переговорную вошла пожилая женщина, которая с порога представилась:

– Я Анастасия Глебовна Горкина. Мне сказали, что здесь выдадут останки Юры Венькина.

– Присаживайтесь. Хотите чаю? Кофе? – предложил Макс. – Значит, вы тетя Юрия Петровича?

Худенькая старушка с ярко-рыжими волосами отказалась от угощения.

– Да. Хочу упокоить племянника по-человечески.

– Тело пока у экспертов, – пояснил Олег.

– Зачем? – удивилась Горкина. – Юру просто сбила машина.

– Мы считаем, что наезд не случаен, – пояснил Макс.

– Юрочку переехали специально? – сообразила Горкина.

– Похоже на то, – кивнула я.

– Кто мог сотворить подобное? – испугалась Анастасия Глебовна.

Макс поставил перед ней чашку с капучино.

– Мы собирались задать вам точь-в-точь такой же вопрос. И еще один: почему вы представились тетей Венькина? У него ведь нет никаких кровных родственников, мать и отец умерли.

Я пододвинула к гостье вазочку с конфетами.

– В беседе с нами Юрий Петрович сообщил, что совершенно одинок. Но вы хотите похоронить Венькина, значит, являетесь близким ему человеком. Только точно не сестрой кого-то из родителей.

– Родными иногда становятся люди, у которых нет общей крови, – заметила Анастасия Глебовна. – Я не собиралась вас обманывать, давно считаю себя сестрой бедной Светы, мамы Юраши. Ее бывший супруг Петр вычеркнул из своей жизни жену и сына, они остались одни.

– Супруга ему изменила, а мальчик торговал наркотиками, – уточнил Олег, – трудно винить Петра.

Анастасия Глебовна взяла из вазочки конфету.

– Светлана была ребенком по менталитету, жила по принципу «что хочу, то и ворочу», но не осознанно, а как пятилетний малыш. Мы жили в одной коммуналке, однако никогда не ругались, считали себя одной семьей. Сколько раз Света приносилась в мою комнату в слезах: «Петя опять кричит на меня». Так ведь за дело! Муж дал ей денег на хозяйство, велел рассчитать на две недели, а жена купила себе сумочку. И на что теперь полмесяца жить? Я ей сто раз объясняла: «По одежке протягивай ножки». А она в ответ: «Такая красивая сумочка, кожаная, красная, ужасно захотелось ее купить». Петя постоянно пытался Свету воспитывать, даже тетрадь завел, велел расходы записывать.

Горкина рассмеялась.

– Не сработало. Один раз он ко мне пришел, «бухгалтерский отчет» на стол швырнул и возмущенно воскликнул: «Ну как с ней справиться?» Я смотрю, на странице красивенько выведено: «Петя дал денег. Шестьдесят рублей на еду. Купила сапоги. На мясо-овощи не хватило». В конце концов супруг сам стал по лавкам ходить, жене ни копейки не давал. Света рыдала у меня на плече: «Петя нас с Юрашей ненавидит. Он злой, жадный, ни разу букета мне не подарил, тортика не принес. Вечно бурчит: «Не прокормлю семью». А кто виноват, что он гроши получает? Муж обязан жену с сыном обеспечивать».

Старушка как завела рассказ, так и не могла остановиться, вспоминая все новые подробности из жизни Венькиных…

– Света в декрете сидела три года, на службу не шла, она медсестра по образованию. Когда Петр сердился: «Хватит бездельничать, не видишь, как я надрываюсь?» – жена в ответ вопила: «А Юрика куда деть? В ясли? В группу, где сорок детей и одна воспитательница? Ну уж нет! Я люблю мальчика, досижу с ним до его трехлетия. Тогда он в садик пойдет, и если кто его там обижать будет, ребенок рассказать сможет. Сейчас же сыночка побьют, а я ничего не узнаю». И затевался у них скандал. Спору нет, Света сына своего любила, но еще ей очень не хотелось снова в больницу наниматься. Она мне многократно жаловалась: «В государственных клиниках ужас-ужас! Санитарок не найти, средний персонал вынужден самостоятельно палаты-туалеты мыть; больные противные, вечно жалуются, ноют, ни днем ни ночью покоя нет; оклад крохотный. А в частное заведение только по знакомству попадают. Какой смысл мне за две копейки ломаться? Юрочка в садике плакать будет. Лучше я мальчиком займусь». В общем, ребенок подрастал, но Светлана трудоустраиваться не спешила. Петр сердился, обзывал супругу тунеядкой, а та его нищим величала.

– Высокие отношения, – пробормотала я.