Пряные дни

Ортея также отличалась огромным ростом, но была менее грузной, нежели Апис. То ли дело было в более светлом окрасе, то ли в том, что она была девочкой. Если Апис вызывал ассоциации с тяжелым боевым молотом, то Ортея походила на смертоносную и острую как бритва японскую катану. Фигурой и пропорциями она напоминала немецкого дога, темно-палевого с более светлыми грудью и животом, очень тонким черным обрамлением на морде и не с такими отвислыми щеками. Всем своим видом Ортея демонстрировала спокойную уверенность и невозмутимость, в отличие от Евгения, которому от мысли, что эта элегантная машина убийства бродит где-то неподалеку, становилось немного не по себе. Ни с того ни с сего он вдруг подумал, что бедные ротвейлеры, скорее всего, умерли, даже не успев сообразить, что произошло.

— Такой красавице, наверное, сложно не привлекать к себе внимания, — предположил он. — Вряд ли беглецам удастся долго скрываться вместе с ней.

— Грамотная собака умеет оставаться незаметной, — отрицательно покачала головой Лена, — а Ортея в этом деле — профессионал.

— Ладно, — Евгений взял вторую фотографию.

На ней оказалась запечатлена другая, не менее примечательная сцена. Перед шеренгой здоровенных мужиков в камуфляжной форме, некоторые из которых держали за ошейники крупных немецких овчарок, стояла девушка, казавшаяся в сравнении с ними маленькой и хрупкой. Одетая в футболку цвета хаки и мешковатые камуфляжные штаны, она что-то объясняла выстроившемуся перед ней взводу. У нее были коротко стриженные темно-песочные волосы, и строгое, четко очерченное лицо. Это, пожалуй, и все, что можно было сказать о ее внешности по небольшой и не самой удачной фотографии.

Внимание Евгения привлекло то, с каким вниманием и сосредоточенностью слушали ее мужчины. Разглядеть выражения их лиц также не представлялось возможным, но их позы выглядели весьма красноречивыми. Никакой легкомысленности или расслабленности, не говоря уже о снисходительной насмешке, которую следовало бы ожидать в ситуации, когда симпатичная девчонка распинается перед дюжиной солдафонов. Только собранность, внимание и сконцентрированность на деле.

Добиться такого отношения аудитории к себе возможно, только завоевав ее уважение. Насколько Евгений знал армейские нравы, самым действенным способом сделать это являлась демонстрация своего неоспоримого превосходства. Чтобы ни у кого даже тени сомнений не возникало. И, судя по фотографии, Оксана неким образом все же сумела доказать стоящим перед ней слушателям уровень своей компетенции.

— Что здесь за мероприятие? — журналист развернул фотографию к Лене и постучал по ней пальцем.

— Наш питомник оказывает помощь кинологическим службам МВД и ФСБ в подготовке собак и персонала. Тут Оксана проводит одно из таких занятий.

— Чему же она их учит?

— Не знаю, — девушка пожала плечами. — Я с ней по работе почти не пересекаюсь, а специалисты не любят распространяться о своих профессиональных секретах направо и налево.

Евгений имел более чем достаточный опыт общения с людьми, чтобы понять, что секретарша явно чего-то недоговаривает. Поначалу он хотел немного на нее надавить, чтобы сделать ее более разговорчивой, но потом отказался от этой мысли. В последнее время ему не особо везло на откровенных собеседников. Стоило ему немного подковырнуть участкового в Верховцах, как тот тут же забился как черепаха в свой панцирь и сделал вид, будто никого нет дома. От Кирилла Вельгера все наскоки вообще отлетали как горох от каменной стенки. Неизвестно, как отреагировала бы на провокацию Лена, но, судя по тому, как она нервно ерзала на стуле, дело вполне могло закончиться очередной неудачей и разрывом их «контракта». А Евгений хотел сохранить фотографии при себе — они отлично вписались бы в его статью!

— Что ж, — он убрал фотографии в бумажник, — я посмотрю, что можно придумать. Если вы не хотите привлекать к ситуации чрезмерного внимания, то мне придется действовать осторожно. Я не смогу задавать интересующие меня вопросы в лоб, потребуется искать обходные пути.

— Я не хочу создавать вам дополнительных проблем! — воскликнула Лена. — Не надо ничего выяснять специально, не копайтесь в чужом грязном белье, какая вам с того радость? Вы просто много мотаетесь по окрестностям, вдруг что увидите или услышите. Позвоните мне и все, этого будет более чем достаточно!

— Я все понял, не беспокойтесь, — заверил ее Евгений, — перенапрягаться я не буду. Все равно я постоянно держу в голове целую ораву слухов и сплетен, которые требуют уточнения или проверки. Одним больше, одним меньше — погоды это не сделает. Если что подвернется — я вам звякну.

— Спасибо! — у девушки прямо камень с души свалился. — Я вам очень признательна!

— Пока еще не за что, — отмахнулся журналист, и его рука замерла на середине жеста, — но, быть может, я могу вас чем-нибудь угостить?

— Нет-нет, что вы! — секретарша взглянула на часы и поспешно вскочила на ноги. — Я и так уже опаздываю! Мне надо бежать!

— Жаль. Но все равно, я был рад с вами пообщаться!

— До свидания!