Пряные ночи

Старик отвечал ему: «О дитя мое, радуйся своей удаче. Как раз сегодня я устроил пир и пригласил много гостей. Я собрал для своего торжества все лучшие угощения, какие только можно пожелать. Не хочешь ли ты отправиться со мною в мое жилище? Я дам тебе то, что ты хочешь, и не возьму с тебя никакой платы. По дороге я расскажу тебе о нашем городе. Хвала Аллаху, о дитя мое, что именно я встретился на твоем пути». — «Я пойду с тобой, но поспешим, так как брат мой ожидает меня и беспокоится обо мне», — ответил аль-Асад.

Старик взял юношу за руку и повернул с ним в узкий переулок. Добрый человек улыбался аль-Асаду и говорил ему: «Слава Аллаху, который спас тебя от жителей этого города!» И шли они до тех пор, пока не вступили в просторный дом с большим залом.

И увидел аль-Асад сорок стариков, усевшихся в круг, посреди которого горел огонь. Старики поклонялись огню и прославляли его.

Аль-Асад оторопел от этого зрелища, и волосы на теле его поднялись дыбом. Он не знал, что думать. А старик закричал сидящим людям: «О старцы огня, да благословен сегодняшний день!» Потом он крикнул: «Эй, Гадбан!» — и к нему вышел черный раб высокого роста, ужасный видом, с хмурым лицом и плоским носом. Старик сделал рабу знак, и тот повернул аль-Асада к себе спиною и крепко связал его. Затем старик сказал рабу: «Спустись с ним в ту комнату, которая под землей, оставь его там и скажи такой-то невольнице, чтобы она мучила его и днем, и ночью».

Раб взял аль-Асада и, спустившись с ним в ту комнату, отдал его невольнице. Та же стала мучить его каждый день. Она давала ему одну лепешку рано утром и одну лепешку вечером, а также кувшин соленой воды на обед и на ужин. А старики решили между собой так: «Когда придет время праздника, мы зарежем юношу на горе и принесем его в жертву огню».

Однажды невольница спустилась к нему и стала больно его бить, пока кровь не потекла из его боков и он не потерял сознание. Затем она поставила у его головы кувшин соленой воды, положила лепешку и ушла, оставив его одного. Аль-Асад очнулся в полночь и нашел себя связанным и избитым. Побои причиняли ему сильную боль. Он горько заплакал, вспомнив свое прежнее житье в величии и счастье, рядом с любимым отцом и братом.

И произнес царевич такие стихи:

«Пойди по нашим следам и расспроси о нас —
Не думай, что мы в прежнем положении находимся.

Теперь разлучитель-рок заставил расстаться нас,
И души завистников о нас не злорадствуют.

Теперь меня мучает бичами презренная,
Что сердце свое ко мне враждою наполнила.

Но, может быть, нас Аллах с тобою сведет опять
И карой примерною врагов оттолкнет от нас».

Окончив свои стихи, аль-Асад протянул руку и нашел рядом с собою лепешку и кувшин соленой воды. Он поел немного, чтобы заполнить пустоту и укрепить свой дух, выпил немного воды и всю ночь до самого утра провел без сна из-за множества клопов и вшей.

Когда наступило утро, невольница спустилась к нему и переменила на нем одежду, которая испачкалась кровью и прилипла к его телу. Снимая с царевича рубаху, она содрала с него и кожу. Аль-Асад закричал, заохал и воскликнул: «О Владыка, если на то твоя воля, то я готов стерпеть и большее! Но, Господи, не избавь от наказания тех, кто так жесток со мной». И затем он произнес такие стихи:

«К твоему суду терпелив я буду, о Бог и рок,
Буду стоек я, коль угодно это, Господь, тебе.

Я вытерплю, Владыка мой, что суждено,
Я вытерплю, хоть ввергнут буду в огонь ада.

И враждебны были жестокие и злы ко мне,
Но, быть может, получу я взамен блага многие,

Не можешь ты, о Владыка мой, пренебречь дурным,
У тебя ищу я прибежища, о Господь судьбы!»

И еще прочел он такие стихи:

«К делам ты всем повернись спиной,
И дела свои ты вручи судьбе,

Как много дел, гневящих нас,
Приятны нам впоследствии.

Часто тесное расширяется,
А просторный мир утесняется,

Что хочет, то и творит Аллах,
Не будь же ты ослушником.

Будь благу рад ты скорому —
Забудешь все минувшее».