Пряный кофе

Что мне было известно о Мэдди прежде? Улыбчивая, весёлая, с выразительными жестами и взглядом, смышлёная, грамотная и готовая всегда прийти на помощь – вот, пожалуй, и всё. Я знала, что обычный чёрный чай она предпочитает самому изысканному кофе, а простой кэмширский пудинг, который может себе позволить даже самый бедный горожанин, для неё милее любых диковинок, вроде ягнёнка в винном соусе по-марсовийски. Платья она себе покупала скромные, тёмных невзрачных цветов и очень смущалась, когда я дарила ей что-то более яркое. Пальцы у неё были ловкие, однако руки даже после нескольких лет безбедной жизни выглядели неухоженными, как у дочки фермера, которая лишь за неделю до того впервые отмыла их дочиста. Глядя на такие ладони, никто бы не перепутал её с аристократкой. Мадлен побаивалась незнакомых мужчин, легко пунцовела от комплиментов и смущалась от взглядов. Однако она хорошо знала, с какой стороны браться за нож, и, похоже, смогла бы ударить человека с немалой силой, если бы это потребовалось.

Вышла бы из неё хорошая актриса?

О, да, несомненно.

Была ли моя Мэдди той самой Мадлен Рич, о которой рассказывала Бетси?

Пожалуй, нет.

Сейчас, когда у меня почти не осталось сомнений в том, что именно Мэдди отдала газетчику трость и перчатки, я никак не могла сопоставить этот поступок с тем образом, что сложился в моей памяти. Та, прежняя Мэдди хранила свои тайны, но была верной подругой. А теперь… теперь я не знала, что думать.

«Надо поговорить с ней, – вертелось в голове непрестанно. – Поговорить и спросить прямо, Мадлен не станет лгать, только не она… И леди Милдред доверяла ей, и просила доверять и меня».

Накатил новый приступ мигрени. Я прижала к вискам пальцы и с силой нажала, словно пытаясь выдавить боль, но это, конечно, не помогло. С кухни, как назло, потянуло дымом. Сперва мне казалось, что пахнет подгорелым коржом, но затем гарь исчезла, корично-медовый запах стал более мягким и терпким, и к нему словно бы примешался табачный дым. Внезапно я услышала вздох совсем рядом, испуганно распахнула глаза…

…и обнаружила себя не в комнатке у чёрного хода, а в собственной спальне на Спэрроу-плейс.

– Неужели заснула в кофейне? – пробормотала я, с удивлением оглядывая кружевные рукава ночной сорочки. – Настолько крепко, что меня пришлось относить в особняк? И…

«…Меня нёс Лайзо?» – закончила я мысленно, не решаясь произнести это вслух, и щёки у меня обдало жаром. Мысль была приятной и пугающей одновременно.

Внезапно за окном вспыхнула молния, затем другая, и резко хлынул дождь. Я потянулась было за колокольчиком, но решила, что быстрей будет сделать всё самой, и поднялась с постели. До окна было шагов десять, не больше, но пол так обжигал холодом пятки, что это короткое расстояние обернулось настоящей мукой. Высунувшись в окно, я ухватила сначала одну ставню, затем другую, и потянула на себя. Тугие струи дождя терзали едва распустившиеся листья на яблонях и в голубоватых вспышках молний становились похожими на натянутые между небом и землёй металлические струны. Ветер перебирал их невидимыми пальцами, извлекая пугающую мелодию под аккомпанемент раскатов грома и тихого звона водосточных труб.

Закрыв плотно и ставни, и створки окна, я развернулась и собралась было отправиться в постель, как вдруг увидела за письменным столом женщину в ярко-зелёном платье с серебряной отделкой. Она курила изящную трубку; лицо её было в тени, особенно глаза – их словно закрывала чёрная повязка.