Пряный кофе

Эллис попросил высадить его, не доезжая до площади: оставаться наедине и обсуждать показания Сары Барнелл не хотелось ни мне, ни ему. И без слов было ясно, что мысли у нас сходятся.

Сара Барнелл в той же мере была «убийцей» Хэрриет, как и Мадлен, как и любой из труппы. А Хэрриет могла выжить… и отделаться потерей голоса – самая малая цена. Что же до чужого имени… Хэрриет любила брать чужие вещи.

Но точно так же Мэдди могла оказаться и Мадлен, оклеветанной менее успешной подругой.

Сара Барнелл лгала… Но вот в чём?

Однако вскоре тягостные мысли отступили на второй план, и виною тому были хлопоты перед благотворительным ужином.

Хотя, казалось бы, мы успели согласовать заранее все детали, случалось то одно, то другое. Партия бхаратского чая, доставленная аккурат за несколько дней до торжества, пришла отсыревшей и совершенно негодной. И невелика беда, однако торговец наотрез отказался заменять товар. Мистер Спенсер, изрядно заскучавший в последнее время из-за промедления на судебном процессе, набросился на беднягу вместе со своим помощником – да так рьяно, что на следующее же утро торговец заявился с витиеватыми извинениями и заверениями в глубочайшем почтении к роду Эверсан-Валтер – и лично доставил замену.

Близнецы же словно поселились в кофейне. И, слава святой Генриетте, сейчас они хотя бы не таскали за собой Фаулера. Но каждое моё действие отныне сопровождалось вопросами:

– А почему ты не хочешь украсить зал живыми цветами?

– Думаешь, что в эту корзину влезут все подарки?

– Может, сделать для детей отдельный уголок?

– Почему твой повар всё время хмурится?

Из-за последнего вопроса Георг рассвирепел и на целый день отказался варить юным Дагвортам кофе. Этим пришлось заниматься Мадлен и мне. Однако некоторые из придирок пошли на пользу: например, я подготовила несколько одинаковых запасных корзин, чтоб незаметно подменить первую, если она слишком быстро переполнится. Съездить за подарком для святого Кира в табачную лавку я не успела, зато нашла в бабушкином кабинете небольшую коробку с вишнёвым табаком, который Лайзо оценил как «превосходный».

Эллис же с той самой поездки не давал о себе знать ни единым словом. И лишь ранним утром, за день до благотворительного ужина, мальчишка из Управления принёс запечатанный пакет.

Это само по себе было весьма необычно – как правило, детектив отсылал исчёрканные клочки, сложенные в несколько раз и наскоро заклеенные полоской измятой бумаги. На пакете же была самая настоящая сургучная печать, правда, сломанная, и вновь залитая поверх воском. А вместо обратного адреса значилось только «Альба».

– Можешь идти, – рассеянно отослала я Юджинию, и, как только дверь кабинета затворилась, тут же потянулась за ножом для бумаги.

Внутри оказалась коротенькая записка от Эллиса, начертанная поверх выцветшего обрывка газеты, небольшое письмо на плотной, дорогой бумаге и множество распечатанных пухлых конвертов.

«Бесценная В., – гласила записка. – Вчера пришёл ответ от Уиллоу-младшего. Вы имеете столько же прав на эти послания, сколько и я».

Подписи он не поставил.

Второе письмо жгло мне руку. Но прочитать его я решилась не сразу, точно предчувствовала, что оно лишь усложнит всё.