Прятки с летом

Мама вчера заявила, что это на нее так Тимур действует. Плохому учит. Тимур тогда чуть супом не подавился. После этого вечером заявил, что Оле все равно терять нечего, раз о ней так мама думает. Ему же нужно поддерживать репутацию. Поэтому он обязан научить ее плохому. От воспоминаний о прошедшей ночи и тех "уроков" плохого она до сих пор краснела. А Тимур лишь смеялся. Весельчак нашелся. То ходит и рычит, то веселится. Ему хорошо, а Оля чувствовала себя выжатой как лимон за эту неделю. Тихое давление днем, ночью то ли доказательства, что он лучше других, то ли желание отбить охоту на мужчин смотреть совсем — все это утомляло. Она устала, не высыпалась, но почему-то это не злило, а на очередное рычание Тимура, Оля отвечала смехом и беззлобной подколкой, а не истерикой.

— Дядя Тимур, а откуда у вас на лбу шрамы? — спросил Саша.

— Витрину головой разбил, — ответил Тимур.

— Больно было? Я как-то дома бежал и влетел в зеркало, что в шкафу. Правда оно не разбилось, но нос и губу разбил.

— Во время драки не замечаешь боли. Адреналин в голову ударяет.

— А что такое адреналин?

— Гармон такой. Он заставляет забывать о боли и страхе.

— Хорошая вещь. А он в таблетках есть?

— Нет.

— Только в уколах?

— А тебе зачем? — Оля заинтересовалась настойчивостью Саши.

— Чтоб не бояться. Вот выпил таблетку и страха нет.

— Со страхом надо иначе бороться. Адреналин — это временное явление. Краткосрочное. Ну не будешь ты бояться полчаса, а потом страх вернется, — ответил Тимур.

— А как с ним борются?

— Решают проблему. Открывают шкаф, который пугает и понимают, что никто в нем не прячется. Или забираются под кровать, чтоб доказать себе, что там никто не живет, — сказал спокойно Тимур.

— Ага, а чтоб не бояться злых дядек надо вырасти большим и сильным как ты. Только на это время нужно. У меня этого времени нет.

— Тебе эти дяденьки угрожали? — спросила Оля.

— Маме. Мы в понедельник возвращались домой из магазина. Они подошли. Начали что-то требовать. Мама ругалась на них. Я пытался с ними справиться, только испугался. Не мог пошевелиться. Но они быстро ушли. Тогда мама сказала, что нам придется уехать. И в школу я другую пойду. Она испугалась. Они страшные были. Я с ней согласился. Мама сказала, что папа потом к нам приедет. Мы собрали сумку с вещами. Не все уместилось. Но папа привез бы остальное. Вышли на улицу. Там светофор. Мы на зеленый переходили. Вылетела машина. Мама меня оттолкнула, а сама не успела убежать, — Саша замолчал. Минуту смотрел в окно. Вытер рукавом слезы. — Теперь папа пропал. Может его те люди схватили?

— Сложный вопрос. Я не умею смотреть сквозь пространство, поэтому не скажу, что сейчас с твоим отцом происходит, — ответил Тимур. — Но он нас попросил приглядеть за тобой. Так что не бойся. Один не останешься.

— Саш, а у тебя бабушка или дедушка есть? — спросила Оля.

— Нет. Только мама и папа. Были мама и папа. Теперь только папа остался.

— Ничего, Саш. Ты не нос не вешай. Прорвемся. Родных тяжело терять. Но это жизнь. Ничего с этим не поделаешь, — сказал Тимур.

Жизнь. Порой несправедливая и тяжелая, а порой счастливая и приятная. Такая разная и такая интересная. Сегодня мы радуемся, завтра слезы льем. И никогда не знаешь, чем все закончится. Удастся ли подняться со дна, хватит ли сил удержать птицу счастья за хвост или соскользнут руки? Оля посмотрела серый купол церкви с золотым крестом мимо которой они проезжали. На фоне ясного синего неба крест сиял особенно ярко. Создавалось ощущение, что кто-то с небес приглядывает за людьми, которые боялись остаться одни наедине со своими проблемами и бедами, радостями и удачами. Хотелось верить, что жизнь не является сумбурным фильмом, который записывает включенная камера, а у этого фильма есть режиссер, знающий чем все закончится.