Прятки в темноте

Перепалка действительно была, женщина явно не просто так разбила очки. К дополнительному финансированию тоже были вопросы. Афанасий был напрямую причастен ко всему происходящему, поэтому и был так зол. Его раскрыли.

— У меня достаточно свидетелей, чтобы доказать, что между вами и Прасковьей Ефимовной была ссора, после которой она пропала из посёлка, — я гордо скрестила руки на груди и вздёрнула подбородок.

В момент глаза Жмурикова налились кровью. Он подскочил к столу и со всей силой, которая у него осталась, ударил по поверхности:

— Вон пошли из моего кабинета! Щенки!

От силы удара и его траектории со стола слетело несколько бумаг, которые до этого лежали в папке. Та съехала на край. До этого она была от меня скрыта другими бумагами. Не теряя времени, я наклонилась к полу и подняла первые попавшиеся документы.

Жмуриков, не заметивший масштабов своей ярости, прикрыл глаза и поставил пальцы к переносице, чтобы хоть как-то успокоиться. Это и стало его роковой ошибкой.

Я взглянула на лист, который первым попал мне в руки: в бумагах был указан адрес одного из домов в Забивалове, а дальше следовало полное описание всех изъянов и деталей: количество окон, состояние древесины, размер участка, интерьер комнат и многое другое. После описания следовали подробные фотографии этого места.

Я тут же вспомнила Темнову, которая с таких же ракурсов снимала дом Прасковьи Ефимовны, но это явно был не он. Да и адрес не совпадал. Я никак не могла понять, почему на бумагах совершенно другой объект.

Пользуясь паузой, спешно перевела взгляд на второй документ, который оказался дарственной. В ней говорилось о том, что некий Матвей Дмитриевич Игоньев дарит в пользование свой дом по адресу, который я уже успела заметить в предыдущем документе, Афанасию Кирьяновичу Жмурикову.

— Паршивая ищейка, — прямо по моим ладонями пришёлся хлёсткий шлепок от главы посёлка.

Он разъярённо вырвал из моих рук документы, чудом не испортив. Макс тут же сорвался с места и толкнул Жмурикова на стул, хватая за грудки. Афанасий испугался и замолчал, глядя своими поросячьими глазками на моего спутника.

— Рот закрой. Ещё раз руки свои распустишь, и посёлок будет гулять на твоих поминках, индюк. — Максим был так зол, что от страха Афоня вжал шею в плечи и закрыл глаза, всё так же крепко сжимая спасённые бумаги.

Я стояла молча, прижимая к себе ладонь, по которой пришёлся удар. Меня больше впечатлило содержимое документов, чем поведение Жмурикова.

Макс приобнял меня за плечи и направился на выход, пока я не пришла в себя.

— Пошли отсюда вон, недоноски! Лезут в чужую жизнь, когда их не просят. Настасья, выстави их за дверь и пинка поддай для скорости. — Через полминуты Афоня пришёл в себя и, не почувствовав хватки Макса на своём воротнике, решил продолжить тираду.

Если бы не я, Макс бы точно кинулся к нему и преподал урок, но он остался рядом со мной. Напуганная всем происходящим, Настасья сидела в своём кресле и хлопала ресницами, не понимая, стоит ли присоединяться к бунту против нас или лучше посидеть молча, чтобы не попасть под раздачу.

Одного взгляда Макса хватило, чтобы она не стала соваться в чужие дела. Темнова тут же сделала вид, что очень занята и разбирает какие-то документы.

Лишь когда мы оказались снаружи административного здания, Макс отпустил меня и развернул к себе лицом, внимательно осматривая. Он взял мою ладонь в свои и осмотрел красный отпечаток от руки Жмурикова.

— Вот же ублюдок. Ты как вообще? Не молчи, Тань, — он пытался растрясти меня, но у меня перед глазами по-прежнему стояли документы и адрес дома, который кто-то подарил главе посёлка. Шестерёнки в голове крутились.

— Ты понимаешь, что этот урод делает? Каким-то образом он выбирает дома, которые ему нужны, и договаривается с людьми о дарственной. Зачем ему это? — Я не переставала рассуждать, в то время как Макс уже вёл меня в сторону мопеда.

— Подумаешь об этом позже. Сейчас съездим до магазина, купим мазь, — мне уже было совершенно всё равно, куда меня собирается везти Макс.

Я пыталась срастить логическую цепочку и сделать выводы по открывшимся подробностям в деле.

В прострации я села на мопед, обняла Макса за талию. Стало очевидным, что от Прасковьи Ефимовны Жмурикову нужен был дом, а та не собиралась его отдавать. На этой почве и возникло недопонимание, следствием которого стали конфликты. Так что, для устранения бабки со своего пути он решил совершить убийство?

От этой мысли мне стало не по себе, и я крепче прижалась к молодому человеку, который уже завёл мопед и тронулся с места. В голове начинал складываться пазл, но подробностей для полной картины всё ещё не хватало. Нужно было сходить по адресу, который я успела запомнить, и уточнить у Матвея Игоньева, зачем он подписал дарственную в пользу Жмурикова.

Жмуриков — очень хитрый и опасный товарищ, однако становится ясно, что он действовал не в одиночку.