Пряжа из раскаленных углей

– Не твоего бабьего ума это дело, – буркнул Пехеб, схватил меня за руку и вывел из кабинета в коридор, а оттуда и на лестницу. Из просторного холла мы вышли прямо на открытую террасу, заставленную кадками с фигурно подрезанным тисом. Потом спустились в сад.

Путь обратно до калитки мы проделали на удивление быстро. Я даже не заметила этого пути – мое сердце все еще глухо и отчаянно колотилось в груди. Как-то все произошло на диво просто и незатейливо. Просто пробрались в чужой дом, просто положили камешек в сидение кресла, просто вышли… Когда из темной мешанины полуголых по случаю холодной погоды кустов на нас беззвучно бросились два громадных черных пса, я даже обрадовалась. Я не знала, чего хочу больше – убраться отсюда или поднять шум, чтобы нас заметили и задуманное Валдесом не сработало. Но наш провожатый грозно цыкнул на собак и те с жалобным поскуливанием отступили. Остаток нашего пути до самой калитки псы проделали вместе с нами, недовольно принюхиваясь, но не осмеливаясь напасть. Я перевела дух.

У калитки Пехеб остановился, а меня подтолкнул к ожидающей неподалеку карете.

– Господин Валдес, как я надеюсь, не забудет моей скромной услуги, – медово-просительно проблеял слуга где-то за моей спиной и вдруг как-то странно кхекнул.

Я уже встала на ступеньку, собираясь сесть в карету, однако на странный звук обернулась.

Пехеб стоял за спиной слуги, душаще обхватывая его шею согнутой в локте ручищей. А потом другой рукой просто свернул голову человека на бок. Даже с подножки кареты я слышала этот омерзительный звук хруста костей… Тело мягко упало на землю, а Пехеб медленно обвел глазами верх каменной стены, за которой скрывался особняк, и спокойно отошел. Так же походя затолкал меня, столбом застывшую с разинутым ртом, внутрь кареты и уселся на сидение с видом человека, сделавшего привычное дело.

– Зачем ты его убил? – дрожащим шепотом спросила я, когда смогла наконец разомкнуть губы. Создатель, как же все это ужасно!

– Человек, предавший хозяина, большего не стоит, – снизошел до ответа Пехеб, когда я уже не чаяла его услышать.

– Но ведь он тебе помогал, а предать его заставил ты!

– Что это меняет? Предательство – оно всегда предательство.

Я промолчала. Пехеба я откровенно боялась и будь моя воля – держалась бы от него подальше, но тут он был прав. Не в смысле того, что предателя должно убить. А в том, что предательство – всегда предательство, как его ни назови. И как бы я ни убеждала себя, что у меня не было выбора, но подложив дрянной амулетик в кресло ничего не подозревающего человека, я поступила плохо. Как бы я ни успокаивала себя, что амулетик может быть вовсе и не опасным, я ведь предчувствовала худшее.

Я проявила непростительное малодушие, предала саму себя, пойдя на поводу у своего страха и чужого давления. Как это ни назови – это все равно предательство. И мне теперь с этим жить.

Ночная поездка совершенно выбила меня из колеи. Я заставляла себя улыбаться и кланяться одному за другим входящим в лавку клиентам, но думала только о том, каковы будут последствия моего поступка.

Я узнала о них через два дня, увидев достопочтенного Габеаса Руппу, с печалью сидевшего на стульчике перед домом.

– Что случилось, господин Габеас? – воскликнула я, увидев уличного голову в непривычно удрученном состоянии.

– Да вот, – кхекнул старичок, – Тут один человек помер. Хороший был человек. Когда у меня еще были силы служить в Императорской военной палате оружейником, он частенько заказывал у меня клинки. Он еще мальчишкой был, а мечником был – будь здоров… Да-а… Эх… А за оружием всегда ко мне приходил. У тебя, говорил, Габеас, рука легкая. Твои клинки словно заговоренные…

Старик пустился в воспоминания, а я не могла найти причин прервать его и совсем было расстроилась, что теперь придется выслушивать любящего поболтать голову целый час, когда он назвал имя.

– Как вы сказали? – спохватилась я.

– Сэр Аврус, – охотно повторил старик, – Аврус Миленкий. Вот уж трудно поверить, что такой любящий пофехтовать человек станет самым бумажным человеком в стране – самим господином Имперским Канцлером. По виду не скажешь, нет. Слышал я, на него даже разбойники как-то напали. А он самолично от них отбился…

– Как он умер? – быстро спросила я.

– Как? Да никак, обычный смертельный приступ. Шел себе, шел и упал. Не знаю. Никто не знает. Удар хватил, говорят. Сердце остановилось.

Приглашение от Валдеса я получила на следующий же день. К счастью, его принес не Пехеб, а молодой парень, с интересом и широкой улыбкой оглядевший оживившуюся при его появлении Лику. В последнее время в моей мастерской было непривычно тихо, и даже меня саму, слишком озабоченную, чтобы замечать чужое настроение, это не радовало. Я подозревала, что причиной этого затишья была я сама, но выяснять – означало бы нарваться на вопросы, а давать на них ответы я не хотела – правды все равно не скажу, а лжи в моей жизни и так было довольно.