Прибалтика и геополитика. 1935-1945 гг. Рассекреченные документы Службы внешней разведки Российской Федерации

Часто случалось так, что латвийские полицейские врывались ночью в еврейские квартиры, особенно где были одни женщины, наводили им в голову пистолет и угрожали им расстрелом, если они не отдадут деньги и дорогие вещи. Руководителем этих разбоев был АРАЙС, начальник команды безопасности.

На улице Гертруды два латыша ворвались в еврейскую квартиру. Владелец квартиры был уже арестован. Два латыша забрали его жену, мать и 9-летнего мальчика, повели всех трех по улицам Риги, заставляли их бежать, причем били резиновыми дубинками, если они отставали. Маленькому мальчику они поранили руку, из-за чего ему нужно было ампутировать два пальца; старая женщина была забита насмерть, а матери удалось остаться в живых.

Введение трудовой повинности для евреев

В средине июля в латвийских газетах появилось распоряжение, что все евреи в возрасте от 16 до 60 лет обязаны отбывать трудовую повинность.

Швейцары тех домов, где жили еврейские семьи, должны были оповестить евреев, мужчин и женщин, обязанных отбывать трудовую повинность, что они должны явиться в близлежащий полицейский участок.

Полицейский участок нашего округа был на углу Щуленштрассе и Айцаргусштрассе.

Сотрудниками полиции были исключительно латыши.

Когда я в первое утро, в 7 часов, явилась в полицейский участок, я и остальные евреи нашего округа были посажены в две камеры. Надзиратель в возрасте около 20 лет, с красно-бело-красной повязкой, охранял выход из нашей камеры. В две небольшие камеры третьего полицейского участка, в которые обычно сажали пьяных и в которых места нормально хватало на 5–6 человек, было втиснуто 40–45 человек. В течение дня на всех запертых в эти камеры выдавались буханка хлеба и две банки консервов.

В первый день нас не посылали на работу, а держали в камерах, оскорбляли, насмехались и били. «Коммунистически выглядевших» латышей и русских задерживали на улицах и вместе с нами сажали в камеры. Нам не разрешали говорить друг с другом. После того как мы протомились в камерах в течение 8 часов, произошло следующее событие.

Дверь камеры открылась, вошел пожилой латыш Олле ОЛИНШ (чиновник 3-го полицейского участка – Olle Olinsch) и сказал, что ему нужна молодая расторопная еврейка для уборки его квартиры. Две мои подруги и я вызвались пойти, так как мы не могли больше сидеть в камере. Он выбрал моих подруг и еще одну даму. Мне повезло, так как мне было приказано прийти к нему только на следующий день. Те три пошли с ним в его квартиру на ул. Свободы. Он приказал моим подругам прийти к нему по очереди через каждый час, а с третьей дамой и с бутылкой водки он пошел в комнату. Мои подруги – Ида КОЦИН и Роза ЛАГУШКЕР – поняли, в чем тут дело, и пришли обратно в полицейский участок. Весь вечер мы провели в большом страхе, между тем из моей камеры были уведены также другие еврейки и изнасилованы полицейскими. Вечером, около 9 часов, мы были отпущены, причем я должна заметить, что после 9 часов вечера на улице не имел права задерживаться ни один еврей, в противном случае его тотчас же арестовывали.

На следующее утро нас построили в колонны и повели по улицам Риги. При грубых оскорблениях со стороны населения мы подошли к дому полицейской префектуры. На дворе мы увидели стоящей группу молодых евреев, которых латышские полицейские заставляли бить и истязать друг друга. Еврейские женщины были поставлены в круг, причем их издевательски спрашивали, знают ли они наизусть Конституцию СТАЛИНА. Мужчин кололи иголками и поливали водой из шланга, пока они не теряли сознания. Когда они приходили в себя, их снова подвергали пыткам.

Нашу группу повели наверх. Мы должны были натирать полы, мыть окна и двери. Наш надзиратель, 15-летний латыш, уличный мальчишка в порванной одежде, держал в руке гибкую стальную линейку и бил нас всех по кончикам пальцев, когда проходил мимо. Тот, кто просил у него перерыв на обед на 15 минут, получал пощечину. Старая еврейская чета, которую привели в наше рабочее помещение несколько минут спустя, рассказала, что их совершенно ограбили. Старых людей с руганью и побоями отвели в камеру префектуры. В этой камере уже голодало много евреев, и особенно пожилые люди. Около 6 часов вечера нас также привели в камеру, где мы должны были наблюдать, как били и истязали старых нетрудоспособных евреев. Русские военнопленные, совершенно изголодавшиеся и запущенные, которых вели по дороге в подвал, просили у нас хлеба. В подвале находился также наш латвийский учитель каллиграфии из английского колледжа в Риге. После нескольких часов, проведенных в подвале, нас отпускали.

На третий день отбывания мною трудовой повинности группу, где была я, около 200–300 женщин и мужчин, послали в разрушенный войной квартал Старого города, где мы должны были убирать камни и щебень. Эта работа была опасна, так как над нами висели каменные глыбы и балки разрушенных домов и угрожали каждую минуту засыпать кого-нибудь из нас.