Прибалтика. Между двух миров

Юрий Емельянов Прибалтика. Между двух миров

Вторжение с запада.

Однажды Остап Бендер, мечтавший выехать с миллионом дензнаков в Бразилию, вдруг, отчаявшись, в сердцах воскликнул, что за Шепетовкой, стоявшей тогда на западной границе СССР, наверное нет никакой другой страны, а лишь плещутся океанские волны. Если поверить в фантазию Бендера, то такой же океан отделял в ту пору Советскую страну и от Прибалтики. Ныне, когда океан неприязни отделяет прибалтийские страны от России, то может создаться впечатление, что непреодолимый барьер, невидимый или видимый, всегда разделял Россию и Прибалтику. На самом деле воды Балтийского моря отделяли Прибалтику не от российских просторов, а от Западной Европы. Подобного барьера между восточно-европейскими равнинами и юго-западными прибалтийскими землями не существовало и в те времена, когда первые люди стали заселять Прибалтику после отступления ледников.

Первые племена, осевшие в Прибалтике, говорили на угрофинских наречиях (эсты, ливы). Со второго тысячелетия до н.э. туда же стали переселяться с юга племена, говорившие на балтийских языках: курши, земгалы, латгалы, селы, жемайты, аукшайцы (или литовцы). Близость балтийских народов к соседним с ними славянам была очевидна: их языки имели много общего с восточно-славянскими языками.

Обитавшие на общем массиве земной суши с восточными славянами, народы Прибалтики поддерживали с ними постоянные и разнообразные связи. Важной водной артерией, связывавшей племена балтийских народов со славянским племенем кривичей, являлась Западная Двина (Даугава). О степени же взаимоотношений кривичей с финно-язычными племенами с конца I тысячелетия до н.э. свидетельствуют содержание их языков, а также постепенные изменения в их антропологическом типе и материальной культуре.

Правда, по мере развития морских путешествий, Балтийское море стало не разделять, а соединять Прибалтику с Западной Европой. Известно, что уже в IV веке до н.э. из Прибалтики в Средиземноморье вывозили янтарь. О том, что племя эстов добывает янтарь, а эсты носят изображение дикого кабана писал римский историк Тацит в I веке н.э.. Известно и о древних торговых связях прибалтийских племен со скандинавскими. Впрочем, сохранились сведения и о набегах скандинавских племен на берега Прибалтики, а также о походах эстов на берега Дании и Швеции.

Не подозревая о долгосрочных последствиях своих действий, балтийские и угро-финские племена разместились в регионе, расположенном на важных сухопутных, морских и речных дорогах между Западной Европой и остальной частью евразийского континента, самого крупного на планете. Борьба за контроль над юго-восточной Прибалтикой во многом предопределила будущую историю населявших его народов.

Другим обстоятельством, повлиявшим на судьбы этих народов, стали исторические особенности их национального формирования, приведшие к тому, что они значительно уступали по численности окружавшим их народам. Угро-финские племена так и не сложились в единую угро-финскую нацию даже в пределах Северо-Востока Европы. Хотя в начале XIII века ускорилось создание эстонской народности, в Эстонии сохранились три языковые группы, границы которых до сих пор в основном совпадают с границами древних языковых группировок. Примерно в том же столетии ускорилось складывание литовской народности, хотя различия между различными группами литовцев сохранялись, а в период феодализма даже усилились. Кроме жемайтов и аукштайтов, сохранивших место жительства и наименование древних племен, оставались такие самостоятельные этнические группы, как дзуки, капсай, занавикай. Еще медленнее складывалась латышская народность, формирование которой завершилось лишь в конце XVI – начале XVII века. И здесь феодальная раздробленность консервировала древние племенные различия.

Несмотря на тесные связи между всеми народами Прибалтики, создания единой прибалтийской нации не произошло. Один из националистических идеологов режима Ульманиса в Латвии Лапинь жаловался в 1936 году в журнале "Сеейс": "Если бы 2000 лет тому назад балтийские племена высказали единение и дух культуры, мы в настоящее время могли бы говорить о балтийской мировой империи, которая властвовала бы вместо теперешней России". Можно высказать немало предположений, почему так случилось. Скорее всего стремление оберегать традиционный уклад своего племени, оказывалось сильнее желания объединиться с близкими по культуре и языку или другими соседними народами во имя создания единой нации. Сопротивление сил традиционной местнической культуры тормозило формирование прибалтийских народностей, мешало им в создании своей государственности. Сетования Лапиня были запоздалыми: по его собственному признанию возможность создания великой прибалтийской империи была упущена свыше двух тысячи лет назад и малочисленные разобщенные племена Прибалтики не могли не превратиться в малые народы.