Приблуда

Внизу нить снова просвистела в воздухе, и фальшивый жук плюхнулся в неподвижную, глубокую воду, — которая тут же вскипела, как будто что-то огромное рванулось вверх. Вспышка интенсивного возбуждения в мыслесвете двуногого поразила Быстро-Бьющего приятным потрясением. Его когти поползли наружу, вонзаясь в ветку так, словно он вонзал их в бьющуюся рыбу. Затем нить загудела, и прут согнулся, почти касаясь концом воды. Громадная рыба, больше самого Быстро-Бьющего, поднималась из глубины, каким-то образом пойманная на конце нити. Его пульс участился. Он осознал, что припал к ветви, а его задние и средние лапы подергиваются от возбуждения. Чудовищная рыба дергалась и билась на конце шнура как взбесившаяся клыкастая смерть. Брызги воды разлетались во все стороны от рывков громадной сверкающей рыбины на конце нити двуногого. Как мог такой тонкий шнур выдерживать лихорадочные усилия такого монстра? Двуногий взорвался движением, оставив своё укрытое в тени место на громадном валуне. Он плюхнулся прямо в реку, мгновенно намочив свои странные одежды, борясь, чтобы удержать конец прута над водой, медленно и непреклонно подтягивая нить и бьющуюся у неё на конце добычу.

Оступаясь и поскальзываясь на подводных камнях, двуногий боролся со своим трофеем и пыхтел с видимым удовольствием. Его глаза горели как солнечный свет в глубоком голубом озере. Его испещрённая золотом кожа окрасилась в красноватый цвет, которого не было раньше, когда он безмолвно стоял на берегу и ждал, знавший, как и сам Быстро-Бьющий, как терпеливо надо ждать. В конце концов, после битвы, которая оставила бы Быстро-Бьющего без сил, выглядевшая обманчиво хрупкой нить достаточно подтянулась и двуногий вытянул большую рыбу из воды. Ясный, неожиданный звук раздался от двуногого, радостный и переливающийся, удивительно удачный аккомпанемент яростному свечению восторга в его разуме. Рыба, с которой срывались капли воды, была длиннее руки двуногого, а рука двуногого была длиннее Быстро-Бьющего, но двуногий поднял рыбу с такой легкостью, что Быстро-Бьющий задохнулся от удивления. Чтобы вытащить подобную рыбу из воды понадобилось бы много охотников клана; двуногий же держал её одной рукой, бредя назад к берегу и к покинутому им валуну.

“Силен, так же как и высок”, — понял он с чувством удивления и открытия. Удовольствие, ощущаемое двуногим от того, что он брёл через быстрый поток, держа свой трофей в руке, пока тепло солнечного света проникало сквозь кроны деревьев, а бегущая река наполняла воздух музыкой, затронуло струнку глубоко в сердце Быстро-Бьющего. “Не такой уж он и другой”, — радостно вздохнул он, начиная понимать, как разведчика клана Яркой Воды настолько потянуло к детенышу двуногих, что неведомым образом установилась связь. Его собственный клан усомнился в правильности решения клана Яркой Воды, что двуногих следует изучать непосредственно, что тем из Народа, кто сможет, чтобы узнать всё, что возможно было узнать о пришельцах, следует устанавливать такие же связи, какую установил оставшийся калекой Лазающий-Быстро из клана Яркой Воды.

Слушая песни памяти клана Яркой Воды, Быстро-Бьющий ощущал глубокое возбуждение, обнаруживая, что в его собственном сердце бьются те же ужас и мрачная решимость, которые испытывал Лазающий-Быстро, в одиночку встав против клыкастой смерти, зная, что не сможет победить в битве за жизнь своего детеныша двуногих. В конце концов, клан Смеющейся Реки пришёл к согласию относительно того, что клан Яркой Воды был прав, решив искать общества двуногих и изучать их. В частности потому, что детеныш двуногих, несмотря на свои раны и переломы, бросилась на помощь упавшему разведчику Яркой Воды, чтобы защитить его от набросившейся клыкастой смерти. И защищала она своего друга ничуть не менее яростно, чем защищал бы Быстро-Бьющий любого из членов клана Смеющейся Реки.

Но двуногие не забредали глубоко в горы, где находилось центральное гнездовье клана Смеющейся Реки. Они даже никогда не проносились над ними на своих замечательных, носившихся по воздуху с поразительной скоростью летающих машинах, вроде той, на которой жестоко израненного Лазающего-Быстро увезли, чтобы вылечить, в гнездовье двуногих. Быстро-Бьющего печалило, что он вряд ли встретится с двуногим и вряд ли ему, в отличие от Лазающего-Быстро и других представителей Народа, представится шанс установить связь с двуногим теперь, когда Народ начал осторожно выходить из тени, в которой прятался на протяжении стольких смен сезонов.