Прибрежный пират. Эмансипированные и глубокомысленные (сборник)

– А меня – Салли Кэрролл Хоппер, – вежливо ответила она.

– Да, я о вас слышал. Гарри мне рассказывал, что вы вот-вот приедете.

– А вы его родственник?

– Нет, я профессор.

– Ого! – рассмеялась она.

– В университете. Вы ведь с Юга, не так ли?

– Да. Из Тарлтона, штат Джорджия.

Он ей сразу понравился: темно-рыжие усы, бледно-голубые глаза, в которых читалось то, чего так не хватало остальным, – восхищение. За ужином они обменялись несколькими случайными замечаниями, и она подумала, что с ним она бы хотела поговорить еще.

После кофе ее представили множеству красивых молодых людей, танцевавших с предельно выверенной точностью движений и считавших само собой разумеющимся, что она желает говорить лишь о Гарри и ни о чем ином.

«Боже мой, – подумала она, – они разговаривают со мной так, словно помолвка сделала меня лет на десять старше! Будто я буду жаловаться на них их матерям!»

На Юге девушка после помолвки – и даже недавно вышедшая замуж – вправе была рассчитывать на такое же полушутливое подтрунивание и лесть, как и любая дебютантка, но здесь такое обращение, кажется, считалось недопустимым. Один молодой человек после удачного начала – он стал говорить о глазах Салли Кэрролл и продолжал в том духе, что они его пленили сразу же, как только он вошел в комнату, – немедленно сконфузился, когда открылось, что Салли Кэрролл гостит у Беллами и, стало быть, не кто иная, как невеста Гарри. Он сразу же стал вести себя так, словно допустил рискованную и непоправимую ошибку, немедленно напялил на себя личину церемонных манер и оставил Салли Кэрролл при первой же возможности.

Она очень обрадовалась, когда в танце ее перехватил Роджер Паттон и предложил немного посидеть, отдохнуть.

– Ну и как себя чувствует наша южная Кармен? – спросил он, весело подмигнув.

– Отлично. А как поживает… сорвиголова Мак-Грю? Прошу прощения, но из всех северян я знаю только его.

Кажется, ему это понравилось.

– Что вы, – ответил он, – кому-кому, а уж профессору литературы, конечно, точно доводилось читать «Выстрел Мак-Грю»…

– А вы здесь родились?

– Нет, я из Филадельфии. Меня импортировали из Гарварда учить студентов французскому. Но здесь я живу уже десять лет.

– На девять лет и триста шестьдесят четыре дня больше, чем я!

– Нравится вам здесь?

– Ну, как бы вам сказать… Конечно нравится!

– Правда?

– Ну а почему нет? Разве я выгляжу так, словно мне тут плохо?

– Я только что видел, как вы посмотрели за окно на улицу – и вздрогнули.

– Просто воображение разыгралось, – рассмеялась Салли Кэрролл. – Я привыкла, что на улице всегда тихо, а здесь вот посмотришь за окно, а там снегопад, и иногда мне кажется, что там движется что-то неживое.

Он понимающе кивнул головой:

– Вы бывали когда-нибудь раньше на Севере?

– Пару раз ездила на каникулы, в июле, в Северную Каролину, в Ашвил.

– Правда, здесь очень приятные люди? – спросил Паттон, показав на танцующие пары.

Салли Кэрролл вздрогнула. Гарри то же самое говорил!

– Конечно! Правда, они все… псовые.

– Что?

Она покраснела:

– Ой, простите! Это прозвучало гораздо хуже, чем должно бы. Видите ли, для меня все люди делятся на псовых и кошачьих, вне зависимости от пола.

– И кто же вы?

– Я – из кошачьих. Вы вот тоже. Как и большинство южан и большая часть присутствующих здесь женщин.

– А Гарри?

– Гарри – совершенно точно из псовых. Кажется, все мужчины, с которыми я сегодня общалась, из псовых.

– А что вы подразумеваете под этими «псовыми»? Внешнюю видимую мужественность, в отличие от утонченности?

– Наверное, да. Я никогда не анализирую – я просто смотрю на человека и тут же говорю: этот из «псовых», а этот – из «кошачьих». Наверное, со стороны выглядит смешно?

– Вовсе нет! У меня когда-то была собственная теория насчет здешних людей. Я считаю, что они все замерзают.

– Что?

– Я думаю, что они все потихоньку превращаются в скандинавов: видите ли, они тут все «ибсенизируются». Понемногу и едва заметно они становятся все более унылыми и меланхоличными. Из-за долгих зим. Читали Ибсена?

Она отрицательно покачала головой.

– У его героев есть общая характерная черта – особая задумчивая суровость. Они все праведные, ограниченные и безрадостные, у них отсутствует способность переживать огромную радость или печаль.

– Не улыбаются и не плачут?

– Совершенно верно! Вот в чем заключается моя теория. Видите ли, здесь живут тысячи шведов. Мне кажется, сюда они едут потому, что здешний климат очень похож на скандинавский. Постепенно происходит смешение рас. Прямо здесь, перед нами, их едва ли наберется с полдюжины, но целых четыре губернатора нашего штата были родом из Швеции… Я вам еще не надоел?

– Нет-нет, мне очень интересно!

– Ваша будущая невестка – наполовину шведка. Мне лично она симпатична, однако по моей теории шведы вообще отрицательно влияют на американцев как на нацию. Среди скандинавов, знаете ли, самый высокий процент самоубийств в мире.

– Но тогда почему вы живете здесь, раз тут так тоскливо?

– О, на меня это не действует. Я обладаю довольно замкнутым характером, да и вообще, книги для меня значат гораздо больше, чем люди.