Прибрежный пират. Эмансипированные и глубокомысленные

Ах, Майра, как много воспоминаний, должно быть, пронеслось в твоей памяти в этот момент!

– Я так счастлива, милый! – нежно сказала она.

– Нет! Это я счастлив! Ты же знаешь… Майра…

– Знаю!

– Навсегда?

– Навсегда! Смотри, что у меня есть! – И она поднесла к губам новое кольцо с бриллиантом. О, Майра знала, что следует делать в таких случаях!

– Спокойной ночи!

– Спокойной ночи! Спокойной ночи…

Словно призрачная фея в мерцающем розовом платье, она легко взбежала по широким ступеням; ее щеки горели, когда она вызывала лифт.

Через две недели она получила от него телеграмму, которой он сообщал, что родители вернулись с запада и приглашают ее на недельку в гости в свое имение в округе Вестчестер. Майра телеграфировала время прибытия поезда, купила три новых вечерних платья и принялась паковать дорожный сундук.

Она приехала холодным ноябрьским вечером; сойдя с поезда в густых сумерках, она слегка поежилась от холода и поискала взглядом Ноулетона.

Какое-то время на платформе было много народу, все возвращались из города – слышалась разноголосица приветствий жен и семейных шоферов, затем раздалось громкое ворчание лимузинов, сдававших назад, разворачивавшихся и отъезжавших от станции. А затем – она и опомниться не успела – платформа опустела, и вокруг не осталось ни одного роскошного автомобиля. Должно быть, Ноулетон перепутал поезд!

С едва слышным «Черт возьми!» она пошла к возведенному в Елизаветинскую эпоху зданию станции, чтобы позвонить по телефону, но тут какая-то грязная и неряшливо одетая личность, приподнявшая в качестве приветствия свою видавшую виды фуражку, обратилась к ней надтреснутым и ворчливым голосом:

– Это вы, мисс Харпер?

– Да, – сильно удивившись, ответила она. Неужели эта немыслимая личность могла быть шофером?

– Шофер приболел, – продолжала личность пронзительным ноющим тоном. – Я его сын!

Майра открыла от изумления рот:

– Вы про шофера мистера Уитни?

– Да! Как война началась, так он оставил только одного шо фера. Экономит изо всех сил, чистый Гувер! – Он нервно потоптался и хлопнул в ладоши, облаченные в огромные краги. – Ну да ладно, чего тут на холоде стоять, болтать-то? Давайте ваш сак вояж.

Потеряв от изумления дар речи, но ничуть не обескураженная, Майра последовала за своим провожатым до самого конца платформы. Напрасно она искала глазами лимузин – его там не было. Но долго удивляться ей не пришлось, потому что личность направилась прямо к видавшей виды машинке-развалюхе, в кабину которой и был помещен ее саквояж.

– Лимузин поломался, – пояснил он. – Придется ехать на этом или пешком. – Он открыл для нее переднюю дверь и кивнул: – Залезайте!

– Если вы не возражаете, я, пожалуй, сяду сзади!

– Да как хотите, – фыркнул он, открыв заднюю дверь. – Я просто подумал, что дорожный сундук небось по дороге станет болтаться туда-сюда на сиденье, вы и разнервничаетесь.

– Какой еще сундук?

– Ну, ваш.

– Ах, а разве мистер Уитни… Разве нельзя сделать две поездки?

Он упрямо покачал головой:

– Не разрешает! С тех пор как началась война. Богатые должны подавать пример, вот что мистер Уитни твердит. Давайте-ка квитанцию на багаж.

Когда он удалился, Майра безуспешно попыталась представить себе шофера, у которого мог бы быть такой сын. После загадочной перепалки с багажным агентом человек вернулся, отчаянно задыхаясь, таща на спине дорожный сундук. Водрузив его на заднее сиденье, он вскарабкался за руль впереди, рядом с ней.

Было уже совсем темно, когда они свернули с дороги и по длинной тенистой аллее подъехали к особняку семейства Уитни, освещенные окна которого отбрасывали большие пятна веселого желтоватого света на гравий, лужайку и деревья. Даже сейчас было видно, что дом очень красивый, в его неясных контурах угадывались черты колониального стиля Джорджии, а по обеим сторонам от дома были разбросаны обширные тенистые парки. Машина, дернувшись, остановилась перед квадратными каменными воротами особняка, шоферский сын выкарабкался из машины вслед за Майрой и распахнул дверь дома.

– Заходите! – фыркнул он; она переступила через порог и услышала, как он тихо затворил за ней дверь, оставшись снаружи вместе с темнотой.

Майра огляделась. Она находилась в обширном мрачном холле, обшитом на английский манер дубовыми панелями и освещавшемся тусклыми, полускрытыми плафонами, светильниками, напоминавшими светящихся желтых черепах, развешанных на равных расстояниях по стенам. Прямо перед ней была широкая лестница, по бокам которой было несколько дверей; вокруг не слышалось ни звука, никого не было видно, а с темно-малинового ковра, казалось, поднималась вверх напряженная неподвижность.

Так она простояла, должно быть, целую минуту, пока не почувствовала на себе чей-то взгляд; она заставила себя непринужденно повернуться.