Прибывшие

Ему это удается. Они плюхаются в грязь. Хватают друг друга за горло, стараясь удушить. Никите повезло остаться сверху, он пытается погрузить лицо врага в глубокую лужу, но тщетно: у того осталось слишком много сил.

— Ну же! — кричит во всю глотку Владимир, плюя кровавыми ошметками. Это вызов безумца. Он прекрасно понимает, что сильнее своего противника.

Громкий выстрел. А следом внезапный крик:

— Отойди!

Это заставило обоих остановиться. Голос незнаком. По крайней мере, он серьезно изменился. Колкая и вполне доходчивая просьба, которая подразумевает нечто ужасное. От нее побежали мурашки. Никита решает медленно обернуться, продолжая держать врага за шею.

Соф. Ее качает из стороны в сторону. Лицо всё в крови, нос наверняка сломан. Она нацелила на них ружье. Палец на спусковом крючке. Стиснутые зубы, меж которых пробивается пар от тяжелого дыхания. Залитые кровью глаза. Капли дождя скатываются по замятому козырьку кепки.

Подобное с ней уже происходило. Ей доводилось угрожать оружием. В первый день пребывания в этом городе. Ситуация и антураж повторились. Только тогда она вряд ли бы выстрелила. Но сейчас готова ко всему.

— Соф… — напуганно обращается Никита. Он явно не собирается ей помогать. — Тебе не нужно этого делать… — Необходимо уберечь ее от необдуманного поступка, который повлияет на всю ее жизнь.

— Господи… — Владимир. Это его финальный аккорд. Он прекрасно это осознает. Но вместо того, чтобы просить о пощаде, наслаждается этим моментом. Использует его по максимуму, смакует. Он собирается уйти достойно. — Соф… — Смотреть на него омерзительно. — Моя милая Соф…

Их взгляды столкнулись.

— Как жаль, что я не успел тебе пересунуть прежде, чем всё это произошло. И что теперь?

Ее передернуло. Провокация отлично сработала.

— Отойди, — хрипит Соф. — Я покончу с этим…

Она не намерена отступать. Хватит бояться. Зачем Никита вообще его защищает? Этот ублюдок должен сдохнуть. Здесь и сейчас.

Хромая и мыча от колотого ранения в ногу, она подходит ближе.

— Ну же! Дай ей это сделать, Никита! — снова подначивает Владимир. — Она же так этого хочет!

И пока этот момент тянулся невыносимо долго, все позабыли о человеке, что всё это время наблюдал за ужасной сценой. Его мнение не брали в расчет. Окончательно перестали замечать.

— Соф?

Нат. Она в ужасе смотрит на девушку.

Смотрит на разбитое лицо. На заряженное оружие в руках. На окровавленную, грязную и промокшую одежду. Слышит каждое слово. И не может понять, что ее старшая подруга собирается сейчас сделать.

Соф замерла. Бросает напуганный взгляд на девочку.

Черт. Только не она…

— Ты меня пугаешь… — Эти слова будто нож в сердце.

Соф не хочет, чтобы ее боялись.

— Нат, я…

Что в подобной ситуации можно сказать восьмилетнему ребенку? И Соф не знает…

Она опускает ствол. Из груди вырывается тяжелый вздох.

Никита медленно встает. Подходит ближе, не упуская из виду улыбающегося Владимира. Трясущиеся руки Соф отдают оружие ему. Ей тяжело дается такое решение. Но у этого есть и другая, тяжелым грузом нависающая причина. Враг обезврежен и больше не может никому навредить. Но Саша всё еще не выбрался из полуразрушенного дома.

— Соф! Попробуй их найти. Я пока постою здесь, — скомандовал Никита, не отрывая глаз от Владимира. — И Нат пусть поможет…

— Сама знаю… — бросила она.

После чего сорвалась с места в сторону злосчастного подъезда.

— Саша! — доносится ее отдаляющийся голос.

— Я надеюсь, этот сукин сын мертв… — бубнит Владимир.

Никита остался наедине со своим самым страшным врагом. Всеми способами он пытается оттянуть решение. Быть на месте Бога и решать чью-то судьбу — не про него. Хотя в Бога он не верит и является человеком науки.

— Ты смотришь на меня, как на монстра… — Владимир чувствует себя куда увереннее, чем его потенциальный палач. — Но ты даже не представляешь, что натворил… Вы идиоты. Строите из себя хороших. А сами погрязли в собственной лжи по самые уши…

— У тебя своя правда. У меня — своя…

— Всё в этом мире относительно, верно? Ты же у нас ученый! Что ты собираешься делать дальше?

У Никиты нет ответа на этот вопрос. Он совершенно не готов пристрелить лежащего в грязи человека. Каким бы тот ни был.

— Саша! Мария! — Соф вопит во всю глотку. Вход в подъезд практически завален. Сверху всё еще сыплются горящие обломки. Здание трещит по швам. Она надеется, что ее услышат. После всего, через что им пришлось пройти, конец не может быть таким.

— Саша! — помогает скрипучим детским голоском Нат.

Нужно попасть внутрь. Вдруг они потеряли сознание. Или не могут спуститься вниз по лестнице, потому что та оказалась разрушена. Нельзя просто оставаться на месте и бегать вокруг этого гребаного подъезда.

Но есть все шансы, что в любую секунду подъезд просто сложится в дымящуюся груду бетона. Тогда и сама Соф окажется под обломками. Но надеяться на чудо тоже нельзя.

— Ну же, где вы⁈ Черт!

И вот буквально за несколько секунд до принятия Соф радикального решения — а именно: попытки попасть внутрь и отыскать их самой — у выхода замаячил силуэт.

— Эй! Саша⁈

И это действительно был Саша.