Читаем «Причал», ответьте! полностью

«Причал», ответьте!

Единственным подводником, которого Корицына потеряла один раз, был её отец. Рослый, бородатый каперанг на атомной подлодке, которого боялось даже командование. От одного взгляда из-под пушистой брови хотелось схватить швабру и что-нибудь отдраивать до потери пульса. Он доставал своими нравоучениями всех и всегда, но учил всему, что умел сам. Всё контролировал, даже личную жизнь. Одного хахаля дочери выставил из дому за вопрос «На чём Вы плаваете?». Трёх других сначала знакомил со своим наградным пистолетом и пятью обоймами, намекая на то, что всё содержимое обойм окажется в голове второй дочерней половинки, «если хоть один, сука, волос…!». Корицына ненавидела его. И всё ему прощала, когда он возвращался, сгребал их с матерью в охапку и бросал короткое «Соскучился». И становилось уютно, будто вокруг тебя вырастает стена и тебе нестрашно, даже хорошо и тепло.

Но однажды он не вернулся. А по телевизору просто сказали: «Она утонула». Отдали лишь орден и компенсацию. Мама всё потратила на памятник. В воду бросили венок. Стены вокруг больше не было.

Корицына не могла его спасти. Но экипаж «Касатки» — честно пыталась. Она писала в СМИ, военным историкам и Администрацию, даже «случайно» познакомилась и заманила к себе морского инженера. Но никто ей не верил, а морской инженер даже искал по всей квартире скрытые камеры, думая, что Корицына — блогер-хайполов. Тем временем «касатики» погибли уже 246 раз. И сегодня будет 247-й…

(Кстати, называть их «касатиками» было рискованно. За это, например, был коллективно избит экипаж Щ-312 «Нерпа», причём в полном составе).

…Корицына напомаженным снарядом влетела в квартиру. На часах 22:26. Успела. Налила вина, чтобы отпраздновать ДР с отражением. Выпила.

— Шшшшшш… «Причал», ответьте!

— Алё! Да! Алё!

— «Причал», это…

— Я не «Причал», ребят. Всем приветик. Сейчас я всё объясню…

…В этот раз был поставлен рекорд — уже в 23:04 команда поверила Корицыной, а карающий словом политрук Ребензя закрыт в трюме.

— …А ещё у меня день рождения! — ляпнула Корицына, откупорив вторую бутылку игристого.

— УУУУУУУУ!!!

— Так с этого и надо было начинать, барышня! — весело крикнул старый радист Смольский.

— Боцман! — скомандовал Ляхов. — Спирт на капитанский мостик!

— Та с удовольствием «Есть», таищ капитан!

— Пьянство во время ведения боевых действий категорически осуждается товарищем Сталиным… — слабо донеслось из трюма.

— ЗАТКНИСЬ!!

Гогот. Корицыной стало уютно. И она расслабилась.

— Товарищи! — взвизгнула именинница. — Ну выпустите вы мужчину! Пусть и он перед смер…

Костицына чуть не откусила себе руку. Но вроде вовремя спохватилась.

— Перед чем? — спросил Ляхов.

Не вовремя.

На том конце ракушки замолчали.

— Перед смертью, да?

Корицына уменьшилась в размерах до кончика иглы.

— Подставляй кружки, хлопцы, я сразу канистру, шоб два раза не…

— Помолчи, боцман. Товарищ Корицина?

— Я… я тут, товарищи. Я хотела сказать — перед сме-е-е-е-еро-о-оа-а-а…

— Девушка. — Было слышно, как капитан сглотнул. — Вы… Вы могли бы не отвечать на мой запрос. Испугаться там или… проигнорировать как-то. Но вы ответили. Вы смелая, правда, смелая. Мы тоже, да, товарищи?

— Да, так точно, так точно, так точно, да… — раздалось сдавленное многоголосье.

— Так ответьте нам честно, товарищ Корицына: что нас ждёт? Товарищ Корицына?

Корицына залпом выдула половину бутылки, чтобы слова легче проскальзывали наружу.

— У… у вас там бомба… В этих вот штучках сверху…

— Антеннах, да, мы слышали стук. Она взорвется? Когда?

— Через… через 40 минут. Простите… Ребят… Ребят…

На том конце молчали. Тушь бросилась вниз по щекам.

— Товарищ Корицына? — Первый раз она услышала сталь в боцманском голосе. — Разрешите серьёзный вопрос?

— Д-да. Конечно.

— А скажите — чи большая у Вас грудь?

Ракушку чуть не разорвало от хохота.

— Ля! А шо, мне интересно!.. Ой, товарищ капитан, это рукоприкладство!