Причалы любви. Книга вторая

К середине октября городской парк словно бы проредили, так светел и просторен стал он без листвы. Не покорилась осени пока что только ольха. Ее листья, даже побитые морозом, так зелеными и упадут на землю. Дня три назад в городе появились первые «северяне» – веселые чечетки, хохлатые свиристели и красногрудые снегири. Торопливо проверяя свои зимние квартиры, птахи без устали мотались из одного парка в другой, а на ночь укрывались под надежный еловый сумрак Хехцирского заповедника. В посвежевшем воздухе стал звонче дробный перестук дятлов. Вместе с поползнями, синицами и пищухами они занялись наисерьезнейшей работой: тщательно обследуют деревья, уничтожая вволю расплодившихся за лето насекомых. Всяк занят своим делом, потому как впереди не шутка – зима. Спешно запасают впрок корма расторопные бурундуки и белки, весело носятся в последние теплые дни по деревьям. Всерьез готовится к зиме и припозднившийся в этом году еж: поваляется на спине по сухо шуршащим листьям и торопливо топает в свое убежище, тщательно выстилая его и прихорашивая… А потом наступила ночь, когда густо и дружно потянули на юг гуси. Летели они высоко над городом, и словно бы из другого мира доносилось их тихое и грустное гоготанье…

Они прошли сквозь парк и остановились у самой дальней скамейки, густо припорошенной листьями.

– Похоже, что здесь всю осень никто не сидел.

– И вообще сюда никто не заходил…

– Присядем?

Они сели и несколько минут молчали, вживаясь в тишину этого тихого уголка, случайно обнаруженного ими. Высокие тополя с нежно-зеленой молодой кожицей лениво и отрешенно роняли листья, и они плавно катились по стылому воздуху к земле.

– Знаешь, что я сейчас вспомнила?

– Нет.

– Помнишь, ты прилетел из тайги, а я провожала Светлану, и мы случайно встретились?

– Еще бы!

– А потом пошли в лес… Помнишь, там был такой светлый березняк?

– Конечно.

– Тогда тоже падали листья… Только те листья были первыми… Я даже не знаю, почему они тогда так рано начали падать. А теперь вот, – Лена протянула руку и поймала необычайно широкий, в мелких дырочках, словно бы прожженных увеличительным стеклом, лист, – падают последние. Не знаю, но как-то странно все это… На следующий день ты уехал. Помнишь?

– ….

– Конечно, помнишь… А я так спешила в тот день. Так хотела тебя увидеть. Приехала и бегу в эту вашу будочку. И уже чувствую, понимаю, что вас нет, но верить в это не хочу… Вот прибегаю к этой вашей будочке, а там – огромный замок. Я остановилась и не знаю, что дальше делать. Потом потихоньку пошла, сама не знаю куда… Так вот шла, шла и на взлетную полосу вышла. Слышу, что-то в динамик кричат, а что – не пойму. И вдруг меня кто-то за руку хватает. Знаешь, у меня чуть сердце не остановилось. А это мальчишка, техник, зеленый от злости. Куда, говорит, прётесь? Самолет из-за вас на второй круг пошел. Вот сдадим в милицию за хулиганство. А я у него и спрашиваю про вас. Ну, малый сразу пыл поубавил и говорит, что минут сорок как улетели… Тут я заплакала. Глупо, конечно, но мне так обидно стало, что всего-навсего каких-то сорок минут…

– А я готов был в драку полезть за то, что ребята так быстро собрались и загрузились в самолет. В другой раз кто-то обязательно опоздает, что-то забудут, а на этот раз все шло как по маслу. Взлетели, смотрю в иллюминатор – вроде не видно тебя, так и решил, что ты в последнюю минуту передумала ехать…

– Ну что ты! Как бы это я могла передумать? Ты бог знает куда отправляешься, а я вдруг взяла и – передумала? Хорошенькое дело…

– Да это было не так уж и далеко, каких-то восемьсот километров.

– Ничего себе!

– До Москвы – девять тысяч…

То до Москвы, а ты на пожары летел… Я за тебя очень боялась, у меня чувство такое было… нехорошее…

– Ну, это совсем напрасно, – Огонек осторожно привлек Лену и поцеловал. – Чего за меня бояться? Это я за тебя – боялся!

– Ты – за меня?! – Лена отстранилась, с удивлением и недоверием вглядываясь в лицо Огонька. – С какой стати? Что со мной могло случиться?

– Думал, переедешь в Хабаровск и забудешь, как обещала…

Наступила пауза, во время которой Огонек убрал руку с плеча Лены. Слышно было, как по соседней аллее прошел человек: листья, прихваченные ночными заморозками, чуть ли не кричали под ногами прохожего. И как-то неприятно, на одной ноте, поскрипывал за их спинами надломленный сучок.

– Я хотела, но у меня ничего не получилось, – тихо призналась Лена. – Я ведь и в твою авиабазу звонила, узнавала о тебе. Понимаешь, все о пожарах говорят: дома, на остановках, в магазине, а от тебя нет никаких известий. Я как дурочка чуть ли не каждый день на почту бегаю, меня уже там, у окошечка, узнают, а писем все нет. Каково! – Лена горько усмехнулась и искоса посмотрела на Огонька. – Как же тут забудешь?

– А очень хотелось?

– Вот я и позвонила, – словно не услышала вопроса Лена. – Разговаривала, как видно, с очень отзывчивым человеком… Он мне все объяснил: мол, связи с ними нет. Успокоил, так сказать. Кажется, Ковалев его фамилия…

– Ковалев?

– Да…