Причеши меня. Твой текст. Редактура художественной прозы: от стиля до сюжета

Мой совет в непростом деле книжного нейминга будет элементарным: делайте запасы. Если название не пришло к вам сразу, заносите все потуги подсознания в заметки, пока пишете и редактируете книгу. Если оно помогать не хочет, используйте объективное восприятие. Вас смутно будоражит целое предложение? Запишите его. В голову приходит какой-то образ, связанный с цветом, звуком, эмоцией? Снова фиксируйте. Да, вы вряд ли сможете назвать книгу просто «Любовь», «Синий» или «Страх». Но слова как бусины: за одним нередко идет другое. По-моему, это прекрасно. Рано или поздно соберете целое ожерелье.

Приложение 7. Мистика. Фэнтези. Магический реализм

Пытаясь определить жанр истории, мы часто смотрим в первую очередь на антураж. Есть эльфы? Значит, фэнтези. Вампиры? Значит, мистика. Ничего не понятно, но очень интересно? Скорее всего, магический реализм! Но по мере знакомства с книгой (или ее написания) могут встретиться сюрпризы. Примерно так мои «Письма к Безымянной» о Людвиге ван Бетховене и его Бессмертной Возлюбленной из абсолютно классической мистики превратились в столь же классический магический реализм: рассказчик оказался слишком ненадежным, а его реальность — слишком тонкой.

Давайте немного поговорим об этом блоке обманчиво близких жанров. Поймем, почему последний все же отстоит от первых двух, чем он сложен и почему все прочнее ассоциируется с «большой» литературой. Это важно, так как некоторые вещи, позволенные магическому реализму, совершенно недопустимы в фэнтези — и наоборот. В этом непростом вопросе нам, пожалуй, опять поможет старая сказка, которой, кстати, очень не помешал бы ретеллинг (в любом из вышеперечисленных жанров!).

Жили-были мама с дочкой в нищей лачужке. И так бы девочка там и жила, и выросла бы в разбойницу, танцовщицу, прачку или проститутку, и ничего бы не случилось такого… Но мама умерла, а девочка попала на воспитание к страшно богатой леди. И стала леди растить ее благочестивой особой, покупать ей приличную одежду и обувь. Хорошую. Дорогую. Вот только не были милы сердцу девочки невзрачные цвета «приличного» мира: коричневый, белый и серый. Более всего на свете девочка мечтала о красных башмачках. Именно они ассоциировались у нее с хорошей жизнью, потому что их носили принцессы. А еще потому, что когда-то мама сшила девочке такие башмачки из лоскутов. И хотя те давно износились, память о них в девочке жила. Втайне от своей подслеповатой опекунши девочка купила себе красные башмачки. И не просто купила, а надела на выход, и не просто на выход, а в церковь, что было ей строжайше запрещено. А по пути домой встретила странного хромого на левую ногу солдата. Тот наклонился, сказал: «Какие же красивые у тебя туфельки», тронул их пальцем… Ну а весь остаток сказки девочка не спит и не ест. Она только танцует, танцует как одержимая, танцует против своей воли, пока не сходит с ума, не сбегает в глухую чащу к леснику и не просит его отрубить ей ноги. А потом ее отрубленные ноги танцуют отдельно и не пускают кающуюся девочку в церковь. Такие вот дела.

Это одна из вариаций на тему довольно непопулярных у писателей (зато ЧЕРТОВСКИ популярных у сказкотерапевтов) «Красных башмачков» Андерсена. Сюжет сложнее, чем я передала, там есть несколько «точек невозврата» для героини и еще грустный финал, но это неважно. Важно, что именно на таком примере очень просто объяснить разницу между всеми жанрами из заголовка.