Причина времени

Для других областей знания обратимость законов механики является одновременно предметом критики и причиной зависти, поскольку так она доказывает свою недостижимую в биологии или в истории точность. Законы механики инвариантны для направления времени и для поворотов и переносов в пространстве. Мир стал как бы открыт вперед и назад для расчетов положений тел в движении. И это стало великим достижением механики, и когда Эдмунд Галлей на основании законов Ньютона предсказал приход кометы, названной потом его именем и событие произошло с великой точностью, оно произвело ошеломляющее, неизгладимое до сих пор впечатление на образованное человечество. Механика стала почитаться образцом четкости и предсказуемости, хотя на самом деле точность ее несколько преувеличена, поскольку она пользуется не истинными временами.

Однако до сих пор механическая обратимость подвергается критике и на нее посягают. Появилась, например, необратимая механика Ильи Пригожина. (Пригожин, 1985). Но принесла ли она такое же удобство в познании, как механика Ньютона, мне решить трудно. Во всяком случае, неясно, остается ли механика механикой при введении в нее необратимости и не возникает ли тут совсем другая какая-то наука? Какой смысл реформировать и “улучшать” динамику, не лучше ли начать от нее другую дисциплину?

Но, возвращаясь к нашему предмету, необходимо идти дальше и рассмотреть, как решала наука проблему абсолюта, как она наконец на практике, а не в теории отличила абсолютное ньютоновское время от относительного? Ведь нельзя же каждый раз находить абсолютное движение и от него начинать отсчет и учет длительностей, поворотов, смещений и дистанций.

И ученый мир не сразу принял ньютоновскую механику, как известно. Она стала общепонятной и употребимой только тогда, когда она была обработана его последователями.

Глава 5

ПЕРВЫЕ УЧЕНИКИ

Он в конкретных словах разъясняет то, что говорил другой, то, к чему мчалась мысль и чувство другого, более глубоко понимающего человека, он не поймет, исказит его, но именно потому его поймут массы: потому что он ухватит частичку нового и соединит его с вековым народным.

В.И. Вернадский.

Из письма Н.Е. Вернадской 29 января 1889.

Наверное, это нормально, что снижение уровня, достигнутого великими умами, происходит, по-видимому, всегда. Во-первых, неизбежна некоторая энтропия мысли, закономерное упрощение ее при распространении среди множества несхожих умов, даже не упрощение, а некоторое усреднение. А во-вторых, усвоение научных и философских положений зависит и от потребностей. Недаром же говорят, что человек пришел вовремя или, напротив, опередил свое время, то есть, от его личного достижения возьмут ровно столько, сколько требуется в настоящее время, в чем ощущается потребность для развития наличного общественного сознания, а нечто останется (если оно есть) для освоения еще и в будущем. А в-третьих, личность настолько больше своего творения, настолько сложнее, противоречивее в своих интенциях, недосказанностях и прозрениях, что все излишнее разнообразие и недосказанные искания должны оставаться за пределами актуального движения научной мысли. Важен общепонятный результат и все завоевание научного способа мышления, собственно говоря, и состоит в удержании личного вклада многих в безличной форме, в создании общего идеального тела, строящегося из подобных друг другу блоков, а не в личностной неповторимой форме. Но важно, что изделие сохраняется и используется.

Поэтому философские произведения нужны нам в той личностной “неизреченной” форме, в какой созданы, они хороши вечной тайной и новым каждый раз прочтением. Научные же труды ценны в своем общем и безличном, общепонятном виде, поэтому без труда входят в общее достояние.