Причины и следствия

На встречу с Фроловой я опоздал, приехав лишь под вечер. Дима меня уже ждал. Расслабленно потягивая кофе, удобно устроившись на диване в гостиной радушной хозяйки дома. Пока охранник решал, впускать меня или нет, я ещё раз всё обдумал. Детали вырисовывались, но всё ещё не складывались в картину.

Её квартира полностью занимала восьмой этаж. Двухъярусная, с мансардой и широким балконом на крыше. Стекло высоких окон напоминало хрусталь, такое же прозрачное.

Димыч был, как всегда, в костюме. Чёрный цвет стройнил, придавая солидность.

Ангелина без каблуков казалась ещё изящней и миниатюрней, и всё тот же запах пиона шлейфом сопровождал её.

— Андрей, — сказала она, — Оля ждёт тебя. Пройдёшь через коридор, минуя ванную комнату, белая дверь — её спальня. А мы, — перевела взгляд на Димыча, — продолжим беседу.

Кивнул, соглашаясь. Как пожелает заказчик. Если сумею распутать дело, энная денежная сумма давала возможность строить далеко идущие планы.

Шёл по дизайнерской узорчатой плитке, слыша отголоски формально-дружеской беседы. Димыч умел располагать к себе людей. Думаю, что Ангелина не станет исключением.

Коридор закончился. Синяя ковровая дорожка скрывала дубовый лакированный паркет. Всё в этой квартире буквально кричало: роскошь и шик.

Я удивился, зайдя в комнату Ольги. Белокурая девчонка, в потёртых синих джинсах и футболке, ждала меня, сидя на узкой односпальной постели. Такая комната больше подошла бы мальчишке, чем этому ангелочку.

Фотообои, на них осенний лес. Жёлто-коричневая гамма и серые стволы берёз.

Худенькая, хорошенькая и настороженная — такое впечатление складывалось на первый взгляд. Но мне стоило посмотреть ей в глаза — и понимал: сильная душа, и характер не из легких. Она не боялась меня. Оля просто сидела и смотрела в окно, а потом сказала:

— Скоро она придёт.

"Что придёт?" — хотел переспросить я, но слова замерли, вертясь на языке. Оля посмотрела на меня, и я ощутил её страдание и серую безнадёгу. Липко-розовый, с чёрными прожилками страх и удушающую ненависть к тому, кто приходит, и равнодушие ко мне. Некоторые вещи для меня словно дыхание: естественны и привычны. По сильным эмоциям я практически стопроцентно рисовал мысленную картину.

Считывая с девчонки, понимал, что она мне не верит. Никому не верит, даже сестре. Я — прихоть сестры, заставившей её поговорить со мной. Вытерпеть моё общество, так сказать. Ей никто не верил. Все притворялись, что слушали, а сами боялись, что Фролова-младшая сходит с ума. Так она интуитивно чувствовала.

Пропуская через себя её эмоции, я понял, чего Ольга боится больше всего — беспомощности.

— Рассказывай всё, как есть и в деталях. Ольга, я сделаю всё, чтобы помочь тебе, — бодро сказал, внимательно рассматривая уставшее худое лицо, запавшие голубые глаза и сухие волосы. На фото они блестели на солнце. Сейчас напоминали солому.

— Обещай не смеяться, — устало произнесла она.

Но я чувствовал её колебание. Она хотела довериться мне. Я замер, боясь спугнуть её необдуманным словом или движением.

Снег падал, прилипая к стеклу. В отблесках лампы обретал желтизну. Ольга начала рассказ. Не знаю, что она разглядела во мне, если это вызвало у неё желание облегчить душу. Может, надежда? Может, просто я не выглядел так, как она себе представляла детектива. Не был супергероем, красивым, крутым. Скорее — обратное, но это не важно. Она говорила, а я всё лучше понимал ее. Что-то домысливал, но главное — просто смотрел в глаза, не таясь, обнажая душу, слушая голос и полностью выпуская силу. В такие моменты мой дар — подарок судьбы. Главное — уметь управлять им.

— Всё началось на прошлой неделе, в пятницу. Обычный день. Школа. Музей. Уроки. Я играла в компьютерную игрушку — и внезапно почувствовала, что в комнате не одна. Оборачиваться не хотелось — так было страшно, хоть я не из пугливых. А затем что-то коснулось плеча и позвало меня: "Олечка!" ласково так, нежно, и я обернулась, а дальше темнота, и сон слился с явью. Ангелина говорила, что я кричала во сне. Компьютер был выключен.

Я смотрел на девчонку, которая сжимала и разжимала пальцы в кулак, неосознанно нервничала.

— Продолжай, — прокашлявшись, нарушил я тишину.

Девочка испуганно глянула на часы, стоящие на письменном столе напротив кровати. У неё маленькая комната. Шкаф-купе: кровать, стол и компьютер — и, кажется, обруч лежал под кроватью. На стене полка с книгами, диски, учебники — и ни одной игрушки, ни одной заколочки или резинки. Чистота и порядок — идеальные. Одно это многое говорит о человеке.

— Прошла неделя, — продолжила Оля, — затем всё повторилось. Внезапно, и это не было сном.

Она вскочила. Её лицо побледнело ещё больше, а взгляд стал колючим и жестким, осуждающим, как бы говоря: "Не веришь, да?"

Поддавшись порыву, я взял её за руку и честно сказал, глядя в глаза:

— Оля, твое дело мне не понравилось сразу, я не эксперт в случаях такого рода, понимаешь?

Она нахмурилась и продолжила нападать, защищаясь в силу привычки. Бедная девочка. Непонятая и одинокая.