Причитающаяся Дьяволу (ЛП)

— Да, но, черт возьми, им нравятся их маленькие забавы. — Взгляд, который он подарил Грэму, говорил о том, что он не потерпит отказа.

Грэм позволил ему продолжать думать, что так и есть. На данный момент.

— Понял, спасти его ради веселья трибунала. Будет исполнено. — Он отдал честь, прикоснувшись пальцами ко лбу.

— И ты дашь мне знать, если этому тигру с приказом о задержании потребуется друг, — напомнил ему Лобо, когда повернулся, чтобы уйти. — Я дьявольски хороший друг, Грэм. Плохой враг, но, дьявольски хороший друг.

Еще раз, посмотрев через плечо, Лобо вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Ха.

На самом деле, это означало, что Порода был на волосок от смерти.

Особенно Порода с приказом о задержании на его заднице и с директором Бюро решившим словить его как рыбу на крючок.

Грэм никогда не считал себя управляемым. Или наживкой.

Он ухмыльнулся изображению, прежде чем сел и открыл электронный замок на двери для врача, который использовался для доступа к клеткам.

— Будь осторожен, док, — сказал он в микрофон, когда медик шел по цементному полу, — ему нравится поливать свою койку.

— Ты снова терроризировал пленника, Грэм? — Порода усмехнулся.

Это не первый их пленник и не первый кого Грэм заставил обмочиться.

— Это было слишком легко сделать, док, — ответил он. — Нам нужно найти более стойких заключенных. Почему бы тебе не объявить меморандум всем тем слабым солдатам, которые Совет продолжает присылать. Нам нужен кто-то более выносливый, с кем можно поиграть.

— Точно. Меморандум. Отправлять более выносливых, — засмеялся медик, когда Грэм открыл клетку и наблюдал за медиком и двумя охранниками Породы Волка, которые вошли в закрытое ограждение.

— Да, — пробормотал Грэм. — Отправлять более выносливых. По крайней мере, усложните мне задачу.

Он фыркнул.

Это невозможно. Это невозможно, потому что лучшее, что они могли предложить в любой момент времени, уже играли с ним. Он жив, они мертвы. Все до единого.

Крики эхом отозвались в его голове, агония прорезала его вены. В его горле зародился крик ярости, когда воспоминания пронзили его голову и искушали зверя, которого он сумел посадить на цепь.

Его когти выскочили, а тело напряглось, готовясь вскочить со стула, поскольку безумная ярость, которая в течение стольких лет отравляла его, угрожала снова вырваться на свободу.

В последнюю секунду ему удалась зацепиться за рациональную мысль.

Его спасательный круг.

Нежный взгляд. Запах лунного света и застенчивый смех.

— Кто ты? — прошептала она, склонив голову в сторону, цвета пустыни окрасили ее голову и коснулись ее плеч шелковыми нитями. — Если ты здесь, чтобы убить меня, почему бы просто не сделать это.

О, он был там, чтобы убить ее.

Животное могло попробовать ее кровь, истечь слюной, поскольку безумие, в котором жил человек, наслаждалось моментом.

— Что заставляет тебя думать, что я пришел убить тебя? Разве я не могу насладиться ночью? Кроме того, я пришел сюда первым. Ты нашла меня, а не наоборот.

Он почувствовал ее удивление. Черт, оно было не меньше, чем его собственное. Он вообразил, как животное зарычало на него в полном шоке, ставя под сомнение разумный тон голоса, который он использовал.

— Я нашла тебя? — Она улыбнулась. Прямо там, глядя в тень, где он прятался, едва заметно улыбаясь, когда ее руки, скрещенные на груди, немного расслабились.

— А как ты это назовешь? — спросил он ее, прислонившись к грубому камню утеса рядом с ним. — Я стоял здесь, занимался своими делами, когда ты подкралась ко мне. Я считаю, что ты нашла меня.

Что, черт возьми, с ним происходит?

Он чувствовал ее запах, знал ее, кем была, а не той, кем ее считали. Ее запах был таким же милым, как и прежде, нетронутый грязью мужского обладания или едкой вонью лжи и обмана.