Причуда мертвеца

— Он так говорит, потому что ему хочется верить в это. Он очень ее любил. — И она вдруг неожиданно добавила: — Мне нравится Джордж Стаббс. Несмотря на его происхождение и городские привычки, он неплохо освоился в графстве. Единственный его серьезный недостаток — снобизм. Но, в конце концов, это довольно безобидная слабость.

— В наши дни, мадам, деньги ценятся ничуть не менее, чем благородное происхождение, — откровенно заметил Пуаро.

— Дорогой мой, я с вами совершенно согласна. Ему и нужды нет строить из себя сноба. Достаточно купить поместье и щедро сорить деньгами, и мы все примчимся сюда как миленькие! Но он действительно всем нравится. И дело не только в его деньгах. Конечно, тут во многом заслуга Эми Фоллиат. Она покровительствовала Стаббсам, а здесь с ее мнением считаются. И неудивительно, ведь Фоллиаты обосновались в этих краях еще во времена Тюдоров[48].

— Фоллиаты всегда жили в Насс-хаусе, — пробормотал себе под нос Пуаро.

— Да, — вздохнула миссис Мастертон. — Печально. Война никого не щадит. Молодые цветущие мужчины погибают в сражениях… налог на наследство… и прочее, и прочее. Ну и вообще… практически никому не под силу содержать огромное имение, и его продают…

— Но миссис Фоллиат, хотя и потеряла дом, продолжает жить в своих бывших владениях.

— Это верно. И вы знаете, ей и дом садовника удалось превратить в настоящее чудо. Вы были внутри?

— Нет, мы расстались у дверей.

— Не каждому такое придется по вкусу, — сказала миссис Мастертон. — Ютиться в доме садовника и смотреть, как в твоем жилище хозяйничают чужие. Но, по правде говоря, я не думаю, что Эми Фоллиат сильно переживает по этому поводу. Собственно, она сама это все и устроила. Безусловно, это она убедила Хэтти жить здесь и постаралась, чтобы та уговорила Джорджа Стаббса купить Насс. Ей было бы куда больнее видеть свой дом превращенным в гостиницу или учреждение. Или если бы в нем понаделали квартир. Ну, мне, пожалуй, пора. У меня полно всяких дел.

— Не сомневаюсь. И непременно поговорите с начальником полиции относительно ищеек.

Миссис Мастертон вдруг разразилась хохотом, страшно напоминающим собачий лай.

— Одно время я их разводила, — сказала она. — Кстати, мне многие говорят, что я и сама похожа на ищейку.

Пуаро даже слегка опешил, и она тотчас заметила это.

— Держу пари, что вы тоже так подумали, месье Пуаро, — сказала она, продолжая смеяться.

Глава 13

Миссис Мастертон ушла, а Пуаро решил побродить по лесу. Нервы его были на взводе. Он испытывал непреодолимое желание заглянуть под каждый куст, а густые заросли рододендронов зловеще напоминали о том, что там тоже вполне можно было спрятать труп. Наконец Пуаро добрел до «Причуды» и, войдя внутрь, опустился на каменную скамью, чтобы дать отдых ногам, которые, как всегда, были обуты в тесные лакированные туфли.

Сквозь деревья поблескивала река и смутно виднелся поросший лесом противоположный берег. Нет, молодой архитектор был абсолютно прав: тут действительно на редкость неудачное место для подобного сооружения. Конечно, деревья можно вырубить, но взгляд все равно будет упираться в глухую лесную чащу на том берегу. «Причуду» действительно следовало бы построить около дома, там берег высокий, поросший только травой, оттуда открывался бы замечательный вид: река просматривалась бы до самого Хэлмута. Мысли Пуаро беспорядочно сменяли друг друга: Хэлмут, яхта «Эсперанса», Этьен де Суза. Все эти обрывочные впечатления должны были сложиться в определенную картину, но что это будет за картина, он представить пока не мог. Проступали лишь отдельные ее детали, и их было очень мало.

Что-то блестящее привлекло его внимание, и он нагнулся. В маленькой трещине бетонного пола лежал некий предмет. Он положил его на ладонь. Это был брелок — маленький золотой самолетик. Разглядывая его, он нахмурился, почувствовав легкое волнение: в памяти его возник золотой браслет, увешанный брелоками. Он снова увидел себя в палатке внимающим рассказу мадам Зулейки (то есть Салли Легг) о смуглых красавицах, морском путешествии и о письме с вестью о богатом наследстве. Да, у нее был золотой браслет со множеством таких вот золотых побрякушек. Подобные безделушки были в моде в дни молодости Пуаро. Может быть, поэтому браслет так ярко запечатлелся в его памяти. Итак, миссис Легг, по-видимому, сидела тут, в «Причуде», и один из брелоков отскочил от ее браслета, чего она, возможно, и не заметила. И вполне вероятно, это произошло вчера днем.

М-да, тут было о чем поразмыслить… До Пуаро вдруг донесся звук чьих-то шагов. Человек обошел «Причуду» и остановился перед входом. Увидев Пуаро, он вздрогнул.

Пуаро пытливо посмотрел на худощавого белокурого молодого человека в рубашке с черепахами. Ошибки быть не могло: на эту рубашку он обратил вчера внимание, когда ее обладатель метал кокосовые орехи.

Пуаро заметил, что молодой человек очень смутился.

— Прошу прощения… Я не знал, — торопливо сказал он с иностранным акцентом.

Пуаро слегка улыбнулся.

— Боюсь, что вы нарушили границы частного владения, — с легким укором сказал он.

— Да. Извините.