Причудливая Клио

Однако, будучи действительно храбрым римлянином, он с тем большим усердием, невзирая на смертельные опасности, поджидающие его на каждом шагу, продолжает это свое занятие.

Постепенно выясняется, что большинство «очевидцев» битвы при Аускуле в действительности не были ее участниками. Добавляется множество подробностей. Так, командир когорты Гай Сулий глаз потерял в лупанарии⁶, а руку – в одной пьяной драке. Легат 2-го легиона Марк Валерий Агинобарб во время этой битвы находился в Сирии. Отец сенатора Тита Юния Катулла был убит собственным братом года через два после того сражения. Число таких нестыковок с каждым днем множится.

Что ж, всякие войны порождают, наряду с героями, и немало лгунов. Ну, допустим, решил кое-кто из них прикончить своего разоблачителя, – делов-то! В общем, именно так я на первых порах «угадал» основную тему повести, а поскольку впереди было еще много страниц, то на какое-то время мне стало не интересно читать – это все равно как, читая детектив, заранее знать, что убийца – садовник.

Потом, однако вспомнил приведенные мною выше слова сенатора о сказочном обогащении всех, кто был причастен к битве с эпирцами, и это породило во мне сомнение в своей «догадке» и подвигло читать повесть М. М. Е. далее.

* * *

Собрав кое-какие сведения в Риме, наш герой отправляется в Эпир, к своему другу Юлию, скрывающемуся там от каких-то преследований со стороны римского сената.

[Не стану слишком задерживаться на описании автором морских приключений своего героя, его встречи с пиратами, его пребывания на необитаемом острове. Все это, по-моему, – совершенно лишнее и только уводит читателя от основного сюжета.]

И вот наконец он в Эпире. И там узнаёт от друга, что:

1) царь Пирр был убит своими подданными вскоре после его похода на Рим;

2) ни одного выжившего участника битвы при Аускуле никто здесь, в Эпире, не знает;

3) неурожайные годы были здесь тогда же, когда и в Риме, и множество народа полегло от голода;

4) сам Пирр перед походом настолько обнищал, что вынужден был продать свой дворец и ютился в небольшом домишке;

5) деньги (весьма немалые) на наемную армию дала ему местная знать в расчете на то, что их царь разграбит Италию, и деньги им вернутся сторицей;

6) что незадолго до своего похода Пирр тайно побывал в Риме и имел там разговор с самыми влиятельными персонами;

7) что, наконец, дети Пирра после убийства их отца внезапно и неведомым путем сказочно разбогатели.

Здесь, в Эпире, на нашего героя снова совершаются покушения. Ему удается узнать, что вдохновители покушений – потомки Пирра. И тут к нему приходит…

…Нет, нет! Я хотел написать: «приходит озарение», но это было бы не точно. Ибо оно, озарение, прокрадывается к нему шажок за шажком, иногда эти шажки нам почти не заметны. Тут надо отдать должное автору, превосходно сумевшему создать то, что американцы называют «suspens» («саспенс») – томительное приближение чего-то страшного и неясного.

Прозрение пробивается всполохами, то и дело вязнет в сомнениях.

Он беседует с самим римским консулом, тот объясняет ему, что его изыскания на эту тему не патриотичны, а всполохи в его сердце подсказывают Гракху, что в действительности вовсе не о патриотизме идет речь. [Что, впрочем, обычное дело: тогда, видимо, как и у нас нынче, речи о патриотизме возникали, когда у вас хотели что-либо украсть.]

Я, однако, не обладаю талантом М. М. Е. по части «саспенса», поэтому не стану долго томить читателя, а выложу сразу все…

Итак, в конце концов, героя осеняет осознание: никакой битвы при Аускуле НИКОГДА НЕ БЫЛО!

Было же вот что.

Римляне (включая даже сенаторов) и Пирр сильно обеднели в голодные годы, и тогда Пирру явилась мысль: ПРИДУМАТЬ сражение. С чем его римские собеседники довольно легко согласились.

Ну а очевидцы? Да их почти и не осталось – ведь победа-то была пиррова. Перебили, стало быть, все и с той, и с другой стороны.

Деньги, данные ему на поход, Пирр, разумеется, попросту присвоил. Римские сенаторы последовали его примеру. Ну а затем все-таки были выбраны «очевидцы» и «участники» сражения – из самых алчных и бессовестных, и они за приличную мзду стали без устали делиться своими «воспоминаниями».

Увы, истина эта оказалась слишком опасной. В конце повести Гракх, разумеется, погибает, а записи его исчезают. Вот только – бесследно ли?

* * *

По правде говоря, я не слишком верю, что притча М. М. Е. имеет под собой какие бы то ни было основания. Думаю, и сам он едва ли верил в свою версию. Впрочем, вера (как и неверие) – плохой советчик. Что же до источников… Ах, что в них только не понаписано! И какими только своими причудами не удивит еще нас насмешливая порой муза Клио!

Во всяком случае, Вы заинтересовали меня, многоуважаемый М. М. Е.

Покойтесь же с миром!

4.

ДЕСПОЗИНЫ

И

СВЯЩЕННЫЙ

ГРААЛЬ

Проф. И. Глебов