Причуды богов

Юлия нахмурилась: а что, если ей здесь принадлежит только часть?! А остальное – богатство Ржевусского? Оставить его без гроша будет жестоко: все-таки он сыграл некоторую роль в ее жизни… Юлия невольно расхохоталась, но тут же прихлопнула рот ладонью: не слышит ли кто, а потом высыпала в два глубоких кармана, скрытых в швах юбки, половину монет, сунула за корсаж одну пачку, а все остальное запихала в самый угол баула. Щедро оплачены Ржевусскому его услуги курьера Зигмунда и чтеца-декламатора «Китап-у лаззат ун-нисса»! Да и за любовные игры кое-что перепало.

Чувствуя себя отмщенной, Юлия вновь выскочила на площадку, сноровисто перескочив порожек, и ринулась вниз. Тайный выход, если он отыщется, все равно на первом этаже или в подвале.

В подвале!.. При этой мысли она оступилась от волнения – и древние, источенные червем перила ветхой лестницы едва не остались у нее в руках. Какое счастье, что она вспомнила о подвале! Наверняка в нем существует два выхода. Или входа – как угодно. Для начала найти хотя бы первый… найти сам подвал!

Большие двери, ведущие во двор, были приотворены, и краем глаза Юлия увидела пани Катажину, которая отчаянно жестикулировала одной рукой, а другой легко, будто щенка на поводке, удерживала громадного палача, уже занесшего свой жуткий топор. Похоже, со Ржевусским все обойдется, и Юлия, похвалив себя за сообразительность, тут же попросила у Бога награды за сию спасенную человеческую жизнь. Это было, конечно, не больно-то хорошо: торговаться с Господом, но он, очевидно, находился в благом расположении духа: рядом с ней внезапно – она от испуга даже подскочила на добрый аршин – со скрипом приотворилась дверь, из которой пахнуло терпким, бражным, сырым духом.

Подвал!

Юлия не стала задумываться, незримая рука провидения или простой сквозняк сослужили ей службу: кинулась туда опрометью и тотчас же едва не выскочила обратно, потому что споткнулась о лежащего поперек дороги человека.

Он мертв? Лежит так, что весь путь загораживает, не обойти, а переступить через покойника… Да Боже упаси! Он же потом будет выходить из могилы и преследовать ее до тех пор, пока не заставит перешагнуть обратно! Нет ли прохода мимо бочонков и бочек, в страшном беспорядке наваленных вокруг? Пометавшись туда-сюда, она подобрала юбки, занесла ногу, примеряясь, как бы половчее перескочить два бочонка, бочку и безвольно протянувшиеся меж ними ноги покойника, уверяя себя, что ноги – это так, мелочь, это не считается, не будут же они шляться отдельно от трупа! Что труп тоже не пойдет без ног – об этом она силилась не думать и уже почти начала прыгать, как вдруг эти самые ноги резко согнулись в коленях.

Юлия испустила невольный вопль, в первую минуту решив, что услужливый покойник решил облегчить ей задачу, и, только когда он сонно приподнял голову и пролепетал заплетающимся языком:

– Хлопчик, а ну еще чарку! – поняла, что труп ожил.

То есть он был, конечно, жив с самого начала: пан Фелюс, а это оказался он, не иначе как валявшийся здесь со вчерашнего дня, скорее умер бы от недостатка выпивки, чем от ее избытка! А поскольку он снова уронил голову и захрапел, Юлия, брезгливо сморщившись, спокойно через него перешагнула, однако вновь едва не упала, наступив на что-то мягкое, поехавшее под ногой, издала очередной вопль – и ругательски себя обругала, обнаружив, что это полушубок.

Ее давно пробирал озноб, но она старалась не обращать на это внимания. Теперь же она призадумалась. Зима на дворе, и если, Бог даст, она выберется на свободу, холод набросится на нее со свирепостью, превосходящей даже злобу пана Жалекачского! Она и так была с ног до головы одета в чужое: белье, сапожки, платье, даже гребень в косе был чужой, что изменит полушубок? К тому же это вполне может оказаться еще один Божий дар за спасенного Ржевусского… Обрадовавшись этой мысли, она накинула на плечи полушубок – прикосновение мягких, кисловато пахнущих овчин почему-то приободрило ее – и побежала вперед.

* * *

Наверное, светлых подвалов не существует вообще, но и кромешной тьмы здесь не было, потому что если и заботился о чем-то пан Жалекачский в своем замке всерьез, так это о порядке в винных погребах. На стенах тут и там горели в светцах факелы. Немножко припахивало плесенью, а все же было достаточно сухо, чтобы бежать по земляному, плотно убитому полу безо всякой опаски. Ранжир, по которому составлены были огромные, большие, средние, малые и маленькие бочки, бочонки и бочоночки, внушил бы уважение любому, самому придирчивому капралу. На полках громоздились тускло поблескивающие бутылки; некоторые были покрыты плотным слоем пыли и даже затянуты паутиною. Это были поистине королевские запасы, собираемые, очевидно, не одним поколением Жалекачских, а иные бочки вполне могли быть завезены сюда и самим Завишей Черным из Грабова!

Завиша Черный… Это имя напомнило Юлии, зачем она здесь: отнюдь не для того же, чтоб любоваться стройными рядами полных и пустых бочек. Где-то здесь должна, обязана быть другая дверь, ведущая на волю!