Приданое для Анжелики

Помощник мигом доставил ему еще два тома. Аббат поочередно открыл их, пролистал и задумался. Старая шхуна запросто могла зайти на ремонт в Лиссабон или в Коронью. Если она до сих пор еще не во Франции, значит, ее задержали. Например, капитана обвинили в контрабанде. Или предъявили ему имущественный иск.

«Нет, Лиссабон маловероятен, далековато от маршрута. Испания?»

Аббат стремительно пробежал глазами одну страницу, вторую, третью. В справочнике, созданном его агентами, числились все персоны, которые хоть чем-нибудь управляли в Испании. Но ему были нужны только три города: Сантандер, Гийон и Коронья. Других портов вдоль маршрута шхуны не было.

«Таможня! — Аббат выделил самое рискованное для судна место. — Инквизиция и суд».

Таможня уже не годилась. Амбруаз Беро мог откупиться от любого чиновника. Случись крупная проблема, он просто бросил бы груз на произвол судьбы. Прибыть в Париж в срок было для него стократ важнее. Оставались только две структуры, имеющие возможность задержать спешащего человека на неопределенный срок: суды, церковный и мирской.

— Вызови ко мне Охотника, — распорядился Аббат.

Известие о том, что муж ушел из департамента пороха и селитр, поэтому теперь им придется выехать из квартиры в арсенале, совершенно потрясло Марию-Анну.

— Это как раз то, о чем говорил твой отец, — напомнил ей Антуан. — Нас начали выжимать из табачного и порохового дела.

Она тряхнула головой и спросила:

— Так быстро?

Муж развел руками.

— А чего им тянуть. Каждый день правления — это немалые деньги.

Ее охватило негодование.

— Но ты — Лавуазье! Тебя нельзя просто выбросить на свалку!

— Можно. — Антуан усмехнулся. — Порох слишком дорого стоит, чтобы оставлять его в руках какого-то Лавуазье.

Но Мария-Анна поверить в такое не могла. Уж она-то знала, сколь многое зависит в этом деле от опыта ее мужа.

— Они же всю армию без пороха оставят! Одна случайная искра, и нет арсенала.

Антуан лишь пожал плечами. Он был расстроен и тоже это понимал, но что-то изменить уже не мог. 15 августа они быстро, словно погорельцы, перебрались в новую квартиру на бульваре де ла Мадлен, дом 243.

Там их уже на следующий день навестил отец. Тогда-то Мария-Анна и поняла, что он даже и не думал отступать.

— Куда они денутся? — заявил старый Жак Польз в ответ на какое-то возражение Антуана. — Арсенал держат они, а селитру — мы.

Марию-Анну как ударили.

Мерзавцы!

Только теперь она поняла, зачем отец купил ей пакет акций французской Ост-Индской компании. Хорошую селитру можно было сделать только в Индии. Теперь, смиренно отдав коммунарам Арсенал, Жак Польз намеревался диктовать им цены на это главное исходное сырье для производства пороха.

— Вы не смеете со мной так поступать, — заявила она, развернувшись к мужчинам. — Я не хочу на гильотину!

Отец насупился. Он знал, что дочка права. Руководители чрезвычайной комиссии уже начали отправлять на гильотину следующий слой прежних собственников. Мария-Анна больше не была посторонней. Едва подписав бумаги, она стала соучастницей драки за власть, совершенно ее не касающейся.

— Не преувеличивай, — выдавил отец.

Но Мария-Анна не собиралась им этого попускать.

— Ты, папа, можешь играть с огнем, сколько тебе угодно, но я…

Отец густо покраснел.

— Выйди, Мария-Анна. Займись женскими делами. — Он уже не мог сдержать раздражения. — Место курицы — на насесте!

В лицо Марии-Анны бросилась кровь.

— Да, я курица, папа, — почти по слогам процедила она. — А в конвенте каждый второй — бешеный хорек. Вы меня им уже отдали! За селитру…

Она развернулась, вышла, изо всех сил хлопнула дверью и только здесь разрыдалась. Отец, жесткий и все-таки очень деликатный в обращении с мужчинами, совершенно с ней не считался ни единого дня. Он отдал ее, совсем еще малютку, в монастырь, спихнул замуж в четырнадцать неполных лет. Теперь тоже ничего не поменялось.

Мария-Анна, успокаивая себя, вздохнула, всхлипнула и вдруг ясно поняла, что в чем-то сочувствует этим новым правителям, лишенным стыда и совести. Как бы то ни было, но они обещали людям главное. Подмастерьям — право жить без вечных побоев, уставшим супругам — возможность развода, а всем остальным — просто шанс быть счастливыми.

Аббат знал, что Охотник прибудет быстро, а потому отложил дела и принялся листать не самый обычный атлас. На первой странице здесь располагались не страны, а самое главное — торговые пути. Аббат не без удовольствия окинул их взглядом. В кратчайшие сроки Франции предстояло взять под контроль Бельгию и Нидерланды с их лучшими в Европе портами, реки Маас, Мозель и великий Рейн — от моря до Швейцарии. Следовало аннексировать Савойю и Авиньон, чтобы вся река Рона проходила по французской территории. Важна была и Ницца. Лишь заняв ее, можно было получить общую границу с Генуей.

Аббат лучше многих понимал: чьи таможни, тот и богат. Купец может сложить у себя на складе все сокровища мира, но если он хочет хоть что-то продать, то ему просто придется войти в иноземный порт и повести судно по чужой реке в глубину страны. На каждом этапе такого путешествия он будет платить.