Приданое для Царевны-лягушки

– Как хотите, – с облегчением отвернулся Платон.

В спальне Платон с радостью понял, что заснет, как только приляжет. Он застрял в рваном фраке, стаскивая рукава. Раздраженно дергал руками, пока не запутался окончательно и не услышал треск рвущейся материи. Тяжело дыша, несколько минут рассматривал на полу две половинки фрака. Брюки потом снимал очень осторожно, но бросил их тоже на пол, после чего с удовольствием залез под пуховое стеганое одеяло и вытянулся, раскинув в стороны руки и ноги.

Странно было лежать в светлой комнате, предвкушая долгий сон. Он подумал, что не запер двери спальни. Вставать не было никаких сил. Хотя, если еще задвинуть тяжелые шторы, ощущение ночи... «На кой черт этой малахольной топор?..» Ныли ступни, побаливал растертый мизинец на левой ноге.

Уснув на спине, Платон Матвеевич обычно переворачивался на бок, подбирая под себя ноги и складывая ладони под правую щеку. Только тело его начало медленный разворот направо, как в комнату влетел Веня, так сильно толкнув дверь, что она ударилась в стену.

– А-а?! – Платона подкинуло от этого ужасного звука. Он сел и несколько секунд смотрел на Веню с топором в руке.

– Аврора пошла в спальню... – тяжело дыша, начал Вениамин. – То есть в спальню молодоженов – в гостиную!..

– Нет!.. – в ужасе прошептал Платон, покрываясь холодным потом.

– Да! И стала рубить топором пианино! По всему дому стоял страшный треск, мы кричали, а ты спишь тут?!

– Пианино? – ничего не понял Платон.

– Пианино! – пискнула из коридора невидимая Аврора.

Веня тут же захлопнул дверь ногой. Через секунду дверь опять с силой распахнулась, шарахнув по стене. Зашел совершенно голый Федор, волоча по полу обмякшую Аврору.

– Тони! – тихо, но многозначительно заявил он. – Если ты не присмотришь за кошелкой, я за себя не ручаюсь! – и с силой запустил Аврору по паркету.

Она проскользила почти до кровати, остановившись у коврика. Подумала и прилегла на него головой, прошептав еле слышно:

– Зарублю...

– Минуточку! – опомнился Платон, увидев, что племянники уходят. – Я не могу спать с этой женщиной! Я не могу оставаться в одной комнате...

– Господь Всевидящий простит меня за грехи... – прошептала Аврора.

– Какие еще грехи? – склонился с кровати Платон. – Вы тут грешить собираетесь? Немедленно убирайтесь!.. спать. Немедленно.

– Платон Матвеевич, – прошептала Аврора внизу.

– Что еще? – тоже перешел на шепот только было улегшийся обдумать эту идиотскую ситуацию Платон.

– Я пьяная очень.

– А кто вас просил напиваться?!

– Я пьяная, не могу хорошо объяснить, чтобы вы поняли...

– Вот только объяснять мне ничего не надо, ладно?

– Надо, Платон Матвеевич! – уверенно заявила Аврора и вдруг тихонько всхрапнула.

Не поверив, Платон опять склонился вниз головой. Спит! Честное слово – спит! Он сел, не представляя, что делать. Заснуть в одной комнате с этой женщиной он не сможет, это понятно, но куда ее деть? Разве что отнести потихоньку на диванчик в кухне?.. Спала же она там все это время...

Пробравшись на цыпочках в кухню, Платон открыл крышку-сиденье и к своему удовлетворению обнаружил там маленькую подушечку из его кабинета, плед и простыню. Наскоро застелив диван простыней, он опять же на цыпочках вернулся в спальню, поднял одной рукой Аврору и отнес ее на кухонный диван. Укрыл пледом с головой. Подумал и еще накрыл голову подушечкой. Тихонько вернулся в спальню. Забрался под пуховое стеганое одеяло, лег на спину...

Вероятно, сон не успел захватить его полновластно и мгновенно, как в первый раз. Платон услышал глухие удары из-за стены, вскочил и бросился в коридор. Из библиотеки уже выбегал Веня.

Дверь в гостиную была двойная, распашная. Платон столкнулся в двери с племянником, несколько секунд они протискивались в комнату, мешая друг другу, и Платон в эти секунды увидел сначала глаза Илисы из вороха кружевного постельного белья – испуганные, огромные. И только потом – Аврору, размахивающую у пианино красным пожарным топором на длинной ручке.

Подбежавший Веня обхватил сзади Аврору, заваливая ее, а Платон ухватился за топор.

– Как же вы не понимаете! – еле ворочая языком, объясняла Аврора. – Нельзя такого допустить!

Вениамин, ухватив рукой под подбородок, уволок ее из комнаты. Аврора елозила ногами по полу и, жестикулируя, все пыталась объяснить свою ненависть к пианино и тупость присутствующих, допускающих наличие этого инструмента в комнате для молодоженов. Платон вышел, пятясь и прижимая к себе пожарный топор. Осторожно прикрыл створки двери. Перевел дух.

Аврора, уронив голову на грудь, сидела на полу в коридоре, прислоненная спиной к стене, и похрапывала.

Отдышавшись, Веня назидательно произнес:

– Тони! Как же ты не уследил?!

– Где она взяла топор? – не слышит его Платон.

– Тони! Нельзя допустить, чтобы пианино пострадало.

– Я знаю, где! – понял Платон, показывая на полуоткрытую входную дверь. – Она выходила в подъезд! У нас же пожарный стенд на втором этаже!