Приданое для Царевны-лягушки

К вечеру у Эльзы наконец прекратилась истерика, и она перестала уверять, что смерть ходит за нею по пятам в разных видах. Приехали представители органов. После долгих и муторных допросов, после бесконечного фотографирования места происшествия тела, вернее, то, что от них осталось, увезли. Богомолы разбрелись по участку, и чертыхающиеся милиционеры давили некоторых с хрустом, от которого у Эльзы случались сильные вздрагивания, переходящие в пятиминутную дрожь.

Дети Коки оказались с самой укрепленной и стойкой нервной системой. Узнав, что богомолы к зиме погибают, они уговорили Ваську отпустить к ним на волю Шушуню и заняться очень полезным делом – сбором в оранжерее спелых помидоров.

– Второй был Цапель, да? – спросила Илиса, присев к Платону на скамейку недалеко от клумбы с фонтаном.

– Да. Нашли документы в кармане рубашки.

– Они дрались?

– Вероятно... У Цапеля голова пробита, может быть, от падения на металлический уголок, и пистолет в руке, а у Гимнаста пуля в груди. Там жарко, – вздохнул Платон. – Разложение началось быстро. Ну почему я не приехал сюда один? – схватился он за голову. – Почему привез всех, даже этого несчастного парнишку-автослесаря?..

– Потому что мы – семья, – просто ответила Илиса.

– Семья... Гимнаст так и не сказал, где похоронил Алевтину, – вздохнул Платон.

– Здесь.

– В каком смысле? – напрягся Платон.

– Здесь, – Илиса протянула руку.

Она показывала на фонтан.

– Что, прямо здесь – в огороде? – прошептал Платон.

– В каком огороде? Когда здесь сажали чего? Она умерла в этом доме, Гимнаст и похоронил ее здесь..

Платон встал и подошел к клумбе. Присел, пошарил рукой под кустами роз. Нащупал каменную лягушку.

– Это потому, что я идиот, – сказал он, прижав лягушку к груди. – Мне нужно учиться жить заново. Я был слеп и глуп. Я не видел ничего у себя под носом.

Подошла Васька с большим спелым помидором. Предложила его Платону. Тот отшатнулся и закрыл глаза.

– Это моя лягушка, – заметила она. – Положишь потом на место и мордой направишь на фонтан. Понял?

– Понял. Мордой на фонтан.

– Ты уже привык, что нас двое? – спросила вдруг Васька.

– Нет, я никогда к этому счастью не привыкну, – вздохнул Платон.

– А ты кого больше любишь?

– Я очень люблю одну из вас, очень.

– Кого? – купилась и Илиса.

– Я Василису люблю, – обнял Платон девочек, прижимая их к себе. – Я вообще детей люблю. Знаете, как меня называл Цапель? Педофилом.

– Ну, тогда тебе крупно повезло в жизни, – хмыкнула Васька.

Кутаясь в теплый платок, пришла Эльза.

– Дети спят. А у нас еще будут похороны, да? – спросила она. – Я очень боюсь похоронов, а тут – целых два.

– Да не ходи ты на все подряд похороны! – предложила Васька.

– Нельзя, – покачала головой Эльза. – Смерть почет любит.

Прорезав небо ниточкой огня, упала звезда. Потом – еще одна.

– Видели? – обрадовалась Илиса. – Звезды падают!

– Кто-то умер, вот они и падают, – уныло заявила Эльза.

– Там нет звезд, – сказал Платон. – Посмотрите сами – видите что-нибудь? То-то же. Там нет звезд, нет неба, потому что там, как в заливе – вода, вода... Одна вода вверху.

– А я, пока вы спорили, желание загадала на звезду, – сказала Васька. – Я хочу быть толстой, неповоротливой и умной, чтобы меня все слушались.

– Зря сказала, – заметила Эльза. – Теперь не сбываться.

По траве, белея в темноте рубашкой, прибежал автослесарь.

– А вам звонят. Из аэропорта. Говорят, срочно. какой-то парень спрашивает, на каком языке разговаривают в Австралии?

Платон схватился за виски.

– А действительно, на каком? – задумалась Васька.

– На английском, – ответила Эльза, – а вам зачем? – она обеспокоенно искала в лице Платона ответ, предупреждая своим влажным затягивающим взглядом малейший намек на беспокойство или, чего доброго, на перемены в жизни – переезды, волнения и, естественно, новые похороны... И все это... в Австралии?..

– А аборигены? – не унималась Василиса.

– Ты еще спроси о кенгуру, – шепнула ей Илиса.

Платон нашел в себе силы успокаивающе улыбнуться Эльзе. Та вопросительно двинула левой бровью, не в силах справиться с испугом в сердце.

– Все нормально, – обнял ее плечики Платон. – Поедем в Австралию через два года.

– Через два? – нахмурилась Эльза. – Почему через два?

– Потому что через два года в Австралии даже аборигены будут говорить на русском языке и гонять на мотоциклах.