Приданое Эсмеральды

– Ба, да это же молодой Лэндон! Любого Лэндона я с первого взгляда отличу от всех остальных. Ты ведь внук Эстер, верно?

– Угадали, сэр.

– Стоуни Триббет, Эли Лэндон, – представила их друг другу Эйбра.

Стоуни протянул руку.

– Я знал твоего деда. У тебя глаза такие же, как у него. Когда-то мы с ним славно куролесили. Давно это было.

– Эли, может, составишь компанию Стоуни, пока я отнесу заказы?

– Без вопросов. – Свободного табурета не нашлось, и Эли прислонился к стойке. – Могу я вас угостить?

– Да у меня еще что-то плещется в бокале. Давай лучше, парень, я тебя угощу. Знаешь, в свое время мы с твоим дедом положили глаз на одну и ту же девушку.

Эли попытался представить собственного деда и этого согбенного старика высокими, молодыми и сильными. Неутомимыми повесами, ухлестывавшими за одной и той же девушкой. Сложная мыслительная задача.

– Неужели так было?

– Клянусь тебе, землю готов есть. Потом он укатил в Бостон учиться, и я отхватил себе эту красотку. Он получил Гарвард и Эстер. Я же заполучил Мэри. Мы с ним согласились, что все вышло как нельзя лучше. Что будешь пить?

– То же, что и вы.

Обрадованная тем, что мужчины увлечены разговором и выпивкой, Эйбра отправилась разносить заказы. Подойдя к столику в задней части паба, она обнаружила, что место любителя тоника с лаймом пусто. Он ушел, оставив на столешнице несколько смятых банкнот.

Странно, подумала она, положив деньги на поднос. Судя по всему, этот молчун и сторонник одиночества не стал дожидаться новой порции тоника.

Между тем возле стойки освободился табурет, и Эли удалось устроиться поудобнее. Он с удовольствием слушал истории – часть которых явно была вымыслом – о детстве и отрочестве собственного деда.

– Он на всей скорости как бешеный гонял по округе на мотоцикле, пугая местных жителей.

– Мой дед? На мотоцикле?

– Да, и как правило, посадив в коляску какую-нибудь красотку. – Стоуни сверкнул глазами и отхлебнул пива. – Я опасался, что он этим мотоциклом заманит Мэри и она станет его девушкой. Она любила прокатиться с ветерком. Я же мог предложить ей лишь мой велосипед. Нам тогда было лет по шестнадцать.

Эли попытался представить деда, катающего девушек на мотоцикле с коляской и тайком ворующего отцовский запас алкоголя. И, как ни странно, смог – то ли благодаря естественности образа, то ли выпитому пиву.

– В Блафф-Хаусе иногда закатывали грандиозные вечеринки, – продолжил свой рассказ старый Стоуни. – Приезжали большие люди из Бостона, Нью-Йорка, Филадельфии, из прочих мест. В доме ярко светились окна, что твоя римская свеча. По террасе расхаживали джентльмены в смокингах и дамы в шикарных вечерних платьях. Было на что посмотреть, – добавил старик и допил свой бокал.

– Представляю, – отозвался Эли.

Китайские фонарики, серебряные канделябры, огромные вазы с тропическими цветами, элегантная публика в стиле «Великого Гэтсби».

– Знаешь, паренек, твой дед обычно выскальзывал из комнаты и заставлял одного из слуг принести нам вниз еду и французское шампанское. Родители, по всей видимости, это знали. Мы устраивали свои вечеринки на берегу, а Эли, твой дед, все сновал туда-сюда, из дома на берег и обратно. Он знал в этом толк, если тебе интересно мое мнение. Умел всех расположить к себе. Богатство и роскошь каждый день. Я в первый раз увидел Эстер, когда он привел ее на нашу вечеринку. Она была в длинном белом платье. Хохотушка была еще та. Я с первого взгляда понял, она будет его женой, а Мэри – моей. Эли тогда просто глаз не мог отвести от Эстер Хоукин.

– Я еще в детстве понял, что они счастливы вместе.

– Они и были счастливы, – кивнул Стоуни и хлопнул рукой по стойке, желая заказать еще пива. – Знаешь, мы с Эли сыграли свадьбы с разницей в пару месяцев. Мы и потом дружили. Он дал мне денег в долг, и я смог открыть свой бизнес, знаешь, плотницкие работы. Он сказал, что даже слышать не хочет о том, чтобы я пошел в банк за ссудой.

– Значит, вы всю жизнь прожили здесь.

– Точно. Я здесь родился, здесь, пожалуй, и помру годков этак через двадцать или тридцать, – усмехнулся Стоуни. – Я много чего намастерил в Блафф-Хаусе за эти годы. Потом ненадолго отошел от дел, но когда Эстер вбила себе в голову, что нужно переоборудовать эту комнатку на втором этаже и сделать из нее спортзал, то принесла мне свои чертежи, чтобы я на них взглянул. Я рад, что она поправляется. Виски Бич – это не Виски Бич, если в Блафф-Хаусе нет Эстер.

– Что верно, то верно. Видимо, вы хорошо знаете наш дом.

– Согласен, неплохо. Я бы даже сказал, знаю его так, будто сам в нем жил. Делал в нем сантехнику. Хотя у меня нет лицензии сантехника, зато руки растут откуда надо. Я в доме делал буквально все.

– А что вы думаете о приданом Эсмеральды?

– Думаю, что если оно и было, так давно сплыло, – презрительно фыркнул старик. – Только не говори мне, сынок, что ты хочешь его отыскать. Ну а если ищешь, то я скажу тебе так: у тебя глаз твоего деда, но нет его здравого смысла.

– Пожалуй, но у кого-то другого он имеется.

– Скажи, у кого.