Приданое лохматой обезьяны

– Медучилище, куда поступила Малышева, принимает всех без экзаменов, – вздохнула Марина, – в остальные места конкурс. Куда было Нике податься? Она опасалась, что, если бросит школу и не пойдет в училище, ее семьей займутся органы опеки. Мать лишат родительских прав, ее запихнут в интернат. Медучилище – укрытие. Я Нике велела: «Сиди тихо – и тебе поставят тройки. Администрацию ругают за двоечников. Исполнится восемнадцать, забудешь про шприцы и станешь стриптизершей. За пару месяцев до совершеннолетия дирекция клуба может закрыть глаза на возраст и поставить тебя у шеста. А в семнадцать и не мечтай среди гоу-гоу очутиться. Хозяевам неприятности не нужны».

– Отлично. Но вернемся к кончине Антонины Михайловны, – наседала я.

Марина сложила руки на коленях, задумалась.

– Кирилловы умерли, Ника в морге, никому от моего рассказа хуже не станет. Плохо будет мне, если я промолчу. Все равно ведь докопаетесь, да?

Я кивнула, заметив:

– Лучше признаться. И на душе станет легче, и, вполне вероятно, твоя информация поможет поймать убийц.

– Ну ладно, – решилась Марина, – слушайте.

…Некоторое время назад отношения Никиты и Ники ухудшились. Малышева потребовала от него конкретного предложения руки и сердца, а Никита уворачивался, бормотал: «Все равно нас не распишут. Вот исполнится восемнадцать, тогда… ваще… мда…»

– Я его ненавижу! – однажды заявила Ника Маринке. – Но мне очень нужна квартира. Любой ценой хочу вылезти из барака.

Через пару дней после откровенного признания Малышева прибежала к подруге вне себя от злости.

– Этот… этот… – заматерилась она с порога, – клялся мне в любви, а сам другую завел!

Стриптизерша попыталась успокоить разъяренную подругу, но та словно взбесилась. Марина не выдержала:

– Хватит! Забудь Кириллова. Что было, то прошло.

– Я его люблю… – захныкала Малышева, – жить без него не могу…

– Недавно ты говорила другое, – напомнила Марина.

– Ага, – подтвердила Ника. – Но сейчас, когда он новую подружку завел, опять его обожаю. Никита мой! Выслежу, где живет девка, и нос ей сломаю.

– Не вздумай! – предостерегла ее танцовщица.

Малышева пропустила Маринины слова мимо ушей.

Спустя неделю Ника ворвалась к ней и зашептала:

– Она не отвертится! Я такое узнала…

– Про кого? – усмехнулась Марина.

– Тонька в молодости убила человека! – выпалила Ника. – Но ей удалось скрыться, не узнали менты, кто преступление совершил. Ну она у меня попляшет! Живенько заставит Никитоса со мной в загс пойти и из квартиры умотает.

– Ты уверена? – поразилась Марина. – Кириллова совершенно не похожа на уголовницу. Вредная баба, но и все. Кто тебе сказал?

– Она сама! – топнула ногой Ника.

Удивлению Марины не было предела.

– Антонина Михайловна?

– Ага, – засмеялась Вероника. – Никита мне сегодня наврал, что ему надо с ребятами потусоваться, а я решила за ним проследить. И увидела, что он домой рулит. Прикинь? Время три часа дня. Тонька стопудово на работе, в гараже я живу. Никита с матерью разругался, не разговаривал с ней. Теперь ответь, зачем ему туда торопиться?

Стриптизерша пожала плечами:

– Полно причин. Чистую рубашку решил прихватить или диск какой… С Антониной Михайловной ему влом встречаться, поэтому отправился на квартиру днем.

Ника захохотала.

– Да наверняка ту стерву пригласил! И она его возле квартиры ждала. Помню-помню, как мы с ним в спальне у Тоньки устраивались… У мамашки диван раскладывается, на нем удобнее, чем на койке Никиты. И мы тоже около обеда прибегали. В общем, я за Никитосом поднялась, подождала для верности минут десять на лестнице. Думала: сейчас они разденутся, а тут, бац, я появилась! Схвачу тварь за волосы, приложу ее уродской рожей о стол и скажу: «Не смей чужих мужиков отбивать!»

Но все получилось иначе.

Малышева открыла дверь своим ключом, на цыпочках вошла в прихожую и услышала голос… Антонины Михайловны, которая совершенно неожиданно оказалась дома:

– Никита, перестань.

– Нет, мать, ты меня выслушаешь, – ледяным голосом заявил сын.

Ника сообразила, что Кирилловы беседуют в гостиной.

Глава 14

– Эльвира Разбаева… – громко произнес Никита. – Красиво, да? Эльвира Разбаева!

– Откуда ты знаешь? – ахнула Антонина. – Кто рассказал?

– Вот что тебя волнует? – окрысился сын. – Забеспокоилась, через какую щель правда вытекла? Я еще знаю про Светлану Мешанкину. Нравится?

Мать молчала.

– Нравится? – переспросил Никита. – Ваще, блин, прикол! Мать, я реально прифигел! Ты меня всю жизнь обманывала, врала, требовала поступать правильно, твердила об учебе… А сама убила людей! Может, их и больше было, чем двое?

– Кто тебе на меня наговорил? – прошептала Антонина Михайловна.

У Кирилловой не было актерских способностей, и застывшая в прихожей Ника сразу поняла: она лжет.

– Мама, не надо, – произнес Никита. – Ты меня учила честности, а сама?

– Если я что и совершила, то исключительно ради твоего счастья, – воскликнула Антонина Михайловна.