Приданое лохматой обезьяны

Коврова с жалостью посмотрела на Николая Ефимовича. За время скитаний по модным журналам она усвоила простую истину: дружба дружбой, а прибыль врозь. Трудно отыскать человека, менее подходящего на роль хозяина фабрики, пусть даже такой крохотной, как мастерская по пошиву зверей, чем Николай Ефимович. Странно, что, пережив перестройку, лихие девяностые и разбойничьи нулевые годы, Усков сохранил веру в людей и доброту.

– Что-то вы плохо выглядите… – пробормотала Оля, растерявшись от такой наивности, – весь бледный, прямо синий.

– Язва шалит, – пояснил Николай Ефимович. И вдруг потерял сознание.

Коврова отвезла директора в больницу, пообещала ему приглядеть за производством и развила бурную деятельность.

Через две недели Николай Ефимович вернулся на предприятие и был сконфужен переменами. Во-первых, Оля уволила его дачного соседа Виктора. Вместо него теперь работала Антонина Михайловна Кириллова.

– Боже мой, – залепетал Усков, оттягивая узел галстука, – но как же… Витя… он… Как я ему в глаза посмотрю?

– Это ему вам на глаза нельзя показываться! – отрезала Антонина Михайловна, шлепая перед Усковым на стол гору папок. – Сейчас объясню механику мошенничества вашего приятеля…

Не успел Николай Ефимович осознать, что милый соседушка нагло запускал руку в его карман и имел от этого неплохой барыш, как позвонила еще одна его знакомая, хозяйка детского магазина «Зайка», и заворковала:

– Коля, я согласна. Теперь берем ассортимент за номером сто пятьдесят по триста рублей. Надеюсь, ты на нас зла не держишь. О’кей?

– О’кей, – в полуобморочном состоянии прошептал Усков, который до сих пор получал от «Зайки» по восемьдесят целковых за набор «Семья мишек», проходивший под номером «150».

Проглотив сообщение директрисы, Усков удивленно посмотрел на Олю. А та зявила:

– Сволочь она, эта «зайкина» владелица. Я не поленилась к ней в торговый зал наведаться. «Семью мишек» отпускают покупателям по 700 рублей. Это как?

– Уф… – выдохнул Николай Ефимович. – Не может быть! Ты не ошиблась? Катенька постоянно твердила: «Мишутки плохо идут, приходится их удешевлять, сейчас выставила набор за девяносто рубликов. Моего навара мизер».

Бухгалтер Кириллова подняла на лоб очки:

– Последнее дело верить людям на слово. Все лгут! Пересмотрите свои жизненные позиции.

Николай Ефимович растерялся, сказать на это ему было нечего. И следующую новость о том, что все швеи уволены, а на их место взяли студенток, желающих подработать, перенес стоически.

Когда Антонина Михайловна, новый бухгалтер, удалилась, Николай Ефимович сказал Оле:

– Наверное, она права, мне следует измениться. Но, боюсь, у меня это не получится!

– Ничего, – утешила шефа Оля, – я не дам вас в обиду.

Прошло два года. Фабрика Ускова стала прибыльным предприятием и из дешевого офисного здания переехала в более приличное место. Количество швей увеличилось, но они теперь получали не фиксированный оклад, а работали на сдельной оплате.

Оля вертелась, как белка в колесе. Договорилась с производителем из города Шалово о поставке дешевой ткани. Фурнитуру для игрушек клепали инвалиды, которым лишняя копейка была в радость. Набивочный материал Оля разыскала в Псковской области, там синтепон отдавали по бросовой цене. Расходы на производство игрушек упали, а поставлять в магазин их стали дороже.

Дальше – больше. Оля договорилась с кинотеатрами. Она заранее узнавала, когда на экраны выйдет новый мультфильм, и в спешном порядке на фабрике изготавливалась партия игрушек в виде главных героев фильма и сдавалась администрации кинозалов. Расчет Ковровой был гениально прост. Любой ребенок, уходя домой, захочет получить игрушку, повторяющую персонажа только что просмотренной сказки. В плюсе оказывались все. Родители отстегивали не очень обременительную сумму, Ускову плыла прибыль, владельцы кинотеатров получали свой навар.

Год назад Николай Ефимович сделал Коврову совладелицей фабрики, и Олечка стала трудиться с утроенной энергией.

Это, так сказать, присказка. А вот и сказка.

Сегодня с утра день начался необычно. Едва Ольга пришла на работу, как в кабинет к Ускову, не поздоровавшись с секретарем, пробежала потная, растрепанная, в мятом платье бухгалтер Антонина Михайловна. Коврова удивилась.

У Кирилловой есть сын Никита, настоящее материнское горе. Юноша безобразничает, пару раз его задерживала милиция. Никита курит, пьет, не желает учиться в медицинском колледже и хамит матери. Кириллова отличный специалист, такого возьмут в любое место, но Антонина Михайловна устроилась к Ускову. Почему она выбрала скромное предприятие, имея возможность возглавить отдел в крупной фирме? Ответ прост: за большой оклад потребуют двадцать пять часов в сутки сидеть на службе – у владельцев финансово успешных предприятий свой отсчет времени. А еще руководители таковых полагают, что за пятницей следует понедельник, понедельник и снова понедельник. Суббота с воскресеньем в графике не предусмотрены.