Приди ко мне тихо

— Думаю, меня сейчас стошнит. — Я побежала в ванную и упала на колени, очищая свои внутренности.

Опустошение.

Разорение.

Разрушение.

Он обещал, что сделает это.

Опустив голову, я заплакала, твердый пол впивался в колени.

Я знала, что он сделает это.

Кристофер последовал за мной и запер за собой дверь. Он вытащил из нижнего шкафчика махровое полотенце и намочил его.

Затем он опустился на колени рядом со мной.

— Вот. — Он вытер мой рот и смочил лоб. Выражение его лица было смесью сочувствия, злости и остатков жестокости Джареда. Кровь высохла и размазалась полосками там, где он ее вытер. Одна сторона его рта уже начала опухать, и синяк образовывался под правым глазом.

Он встал и промыл его, а затем снова передал мне холодную ткань.

— Спасибо, — тихо пробормотала я, и упала на твердый пол.

Опустившись по стене, Кристофер, сгорбившись, сел у закрытой двери, и вытянув ноги перед собой, уставился на меня, его тело колотилось как мое сердце.

— Мне жаль, — прошептала я, прижимая ткань ко рту, ища комфорт, но его не было.

Опустив свой взгляд, он покачал головой, затем снова посмотрев на меня, его взгляд пригвоздил долей злости, что подстегивала его появление в моей комнате пятнадцать минут назад.

— Как долго это продолжалось, Эли.

Я утонула в своем стыде. Не из-за нас с Джаредом, а что держала это в секрете от своего брата. Да, мне двадцать, и у Кристофера не было прав указывать мне, что делать. Но то, как мы скрывали это, было неправильно.

— Месяц…

Воздух искрился ложью, потому что оба, я и Кристофер, знали, что это неправда.

— Дольше, я полагаю, — наконец сказала я. Мои пальцы скручивали полотенце, как будто оно придавало мне мужества. — Он начал приходить в мою комнату, через несколько недель после того, как появился здесь… но поначалу, мы просто разговаривали. — Медленно, грусть просачивалась в мои вены. — Со временем, я думаю, мы оба стали кем-то, без которого другой не мог жить.

Я понятия не имела, как теперь буду жить без него.

Кристофер подтянул колени и оперся на них локтями.

— Почему ты сразу мне не сказала? Ты думала, что я не пойму?

Я нахмурилась.

— Ты бы понял? Потому что сегодня, так не показалось.

Застонав, он тяжело вздохнул, глядя в потолок.

— Я не знаю, Эли… Может, не понял бы. Может, я бы вышел из себя, как сегодня вечером. — Он смотрел прямо на меня. — В любом случае, скрывать это от меня, было неправильно. Я слышал, как вы ругались, когда вошел в коридор… и дерьмо… я знал, что-то происходит между вами. Я имею в виду, я, черт побери, спросил его об этом напрямую, и он поклялся, что вы просто друзья, сказал, что он только заботится о тебе и приглядывает за тобой. И я пригласил придурка в нашу квартиру, а он тобой воспользовался.

— Он не воспользовался мной, Кристофер. — Мой голос усилился, отрицая утверждение Кристофера. — Я люблю его.

Я так сильно любила его.

А он ушел.

Резкая боль ударила меня в живот, глубже, чем когда-либо. Я вздрогнула и тяжело задышала.

— Да, сегодня ты, достаточно четко, дала это понять, — его слова сочились сарказмом, моргнув, его лицо заполнило сочувствие. — Ты всегда любила, да? — это был не вопрос, просто осознание, которое, наконец, появилось в его голове. Как будто осознав правду, он потер руками свое разбитое лицо. — Чёрт… я такой идиот.

Раскаяние, казалось, врезалось в него, и, схватившись руками за волосы, он заговорил, уставившись в пол.

— Боже, Эли. Не могу поверить, что причинил тебе боль таким образом. Мне правда, очень жаль. У меня не было права так реагировать. Я просто… взбесился.

— Ни один из нас не рассуждал здраво, — прошептала я.

Не было никакого оправдания тому, что произошло сегодня, но я знала, что намеренно он не стал бы мне вредить, и мне слишком больно злиться на брата. Я была полностью обнажена, каждая моя клеточка была вскрыта. Я не могла сейчас разбираться еще и с Кристофером. Я была слишком поглощена пустотой, которая появилась внутри меня.

Он выдохнул и сосредоточился на мне.

— Я знаю, что ты заботишься о нем, и я тоже забочусь, но он ходячая неприятность, Эли. Он опасен. Это к лучшему, что он уехал. — Он покачал головой — Я слышал, что ты сказала… и что сказал он, и ты заслуживаешь лучшего.

Мое тело дрожало, испытывая отвращение к этим словам.

Я знала, что не должна была говорить этого. Любовь, которую я испытывала к Джареду, можно было только показывать, но не признаваться в ней. Но слушать, как Джаред говорил о своей маме, было одной из самых сложных вещей, которые я делала в жизни. Слушать, как слова ненависти лились из его рта, чувствовать вину, которую он испытывал. Еще хуже — знать, что чувство вины разрушало его, начиная с того самого дня. Я хотела забрать все это, показать, что он заслуживал любви, что я любила его, всегда буду любить. Я даже не могла жалеть, что сказала это. Даже несмотря на то, что он уехал, мне все еще нужно было, чтобы он знал. Чтобы забрал этот кусочек меня с собой, потому что я никогда не смогу отдать его никому другому, поскольку буду всегда принадлежать ему.

— Он правда уехал, да? — прошептала я.

Печаль заволокла мое сердце.