Приди, полюби незнакомца

— Моя дорогая Лирин, ни о чем я так сильно не мечтаю, как о том миге, когда мы вместе изопьем чашу радости. Но ни о каком насилии не может быть и речи. А пока вам нужен полный покой. Ваши силы еще не восстановились, и, если вы и впредь будете так себя вести, ваше выздоровление по меньшей мере затянется.

Видя, что бояться нечего, она с облегчением вздохнула. Эштон вгляделся в ее бледное лицо. Под глазами залегли темные тени, слабая гримаса свидетельствовала о непроходящей боли. Он смочил полотенце, помахал им, чтобы немного просушить, и положил девушке на лоб. Она с облегчением отдалась этому прохладному прикосновению, чувствуя, как боль понемногу отпускает; какая-то смутная мысль пронеслась у нее в голове, и, открыв глаза, она увидела, с какой любовью и состраданием он смотрит на нее. Сердце ее начало оттаивать.

— Вы сказали «когда», — едва слышно прошептала она. — Может, вы имели в виду «если»?

Он приподнял полотенце, убрал прядь волос, упавшую на бровь, и, не отвечая, мягко провел пальцами по ее щеке. Затем, немного нагнувшись и полуобняв девушку за плечи, Эштон заговорил:

— Я всегда стараюсь употреблять точные выражения, дорогая.

Краска неожиданно залила ее только что бледное лицо, она с усилием оторвала глаза от его настойчивого взгляда и попыталась сменить тему:

— Это вы принесли меня сюда?

Он кивнул.

— И положили на эту самую постель, как сейчас?

Она изо всех сил старалась избежать его твердого взгляда.

— А что на мне было? — Она неловко повела рукой. — Я не вижу никакой одежды.

— Ваша рубашка была изодрана и запачкана, так что я велел ее выстирать и выгладить на случай, если она вам еще понадобится.

Она забавно подняла брови и поморщилась:

— Рубашка?

Она протянула руки и дотронулась до рукава фланелевого халата, в который ее здесь одели.

— Ночная рубашка? — изумленно спросила она, теребя пуговицу. — Вроде этой?

Он покачал головой и улыбнулся краешком губ.

— Более... как бы это сказать... словом, такая, какую носят жены или скорее невесты... в первую ночь.

— Невесты? — испуганно спросила она.

С видимым удовольствием он принялся описывать ее одеяние:

— Гораздо тоньше. Без рукавов. Низкий вырез... здесь... и здесь...

Она сосредоточенно следила за движениями его пальцев. Хоть он и не касался ее, указательный палец оказался на опасно близком расстоянии, и она вся сжалась.

— А здесь были кружева и здесь... по бокам, тоже.

Она заговорила было, но поперхнулась, так что пришлось откашляться.

— И вы... э-э... купали меня?

Он поднялся, отступил на шаг от кровати и, прежде чем ответить, мечтательно посмотрел на нее.

— Нет. К сожалению, пришла Уиллабелл и попросила меня выйти.

Лирин едва подавила вздох огромного облегчения: По крайней мере, она сохранила хотя бы тень достоинства в глазах этого незнакомца.

Направляясь к камину, Эштон бросил через плечо:

— Мне на несколько часов надо уехать, но здесь будет Уиллабелл. — Он взял кочергу и помешал угли. — Если что-нибудь понадобится, только скажите ей, и все будет сделано.

Мир Лирин внезапно перекосился. Где-то в гортани возникло тошнотворное чувство страха, а в мозгу — сверлящее воспоминание. Перед мысленным взором вырисовывалась неясная картина, на которой выделялось перекошенное от ужаса и застывшее в немом крике лицо. Она коротко вскрикнула и откинулась на подушки, стараясь прогнать преследующий ее кошмар.

Услышав подавленный звук, Эштон обернулся и увидел, что его жена со страхом смотрит куда-то в потолок.

— Лирин? — Он шагнул к ней, но она отчаянно затрясла головой, не в силах избавиться от призрака.

— Уходите! — закричала она. — Пожалуйста!

— Лирин... в чем дело? — Совершенно сбитый с толку, он двинулся было к постели, но остановился перед ее умоляющим взглядом.

— Уходите! Оставьте меня в покос! — почти прорыдала она. — Ну, пожалуйста...

— Хорошо, хорошо, Лирин, только успокойтесь, — сказал Эштон. — Я ухожу. — Он поставил кочергу на место и пошел к двери. Неожиданная перемена в поведении Лирин привела его в совершенное замешательство, он никак не мог найти ей правдоподобного объяснения. Выйдя в коридор, он мягко прикрыл за собой дверь и порывисто вздохнул. Только тут он почувствовал, как бешено колотится сердце и сводит от леденящего страха желудок.

Дом погрузился в послеполуденную дрему. Дамы отправились по своим комнатам соснуть часок-другой. Воспользовавшись этим, Марелда принялась обдумывать сложившуюся ситуацию. Решение придется искать самой, ибо небольшой, в кожаном переплете, томик стихов, лежавший на ночном столике, никакой подсказки не давал. Глаза скользили полюбовным четверостишиям, а мысли метались, как разъяренный бык, по клумбам, усаженным красными цветами. Плотно закутавшись в шаль, она яростно мерила шагами комнату, вдавливая пятки в мягкий ковер. Останавливаясь время от времени у кровати, она хватала книгу и вычитывала случайные строки. В конце концов ярость захлестнула ее и, скрежеща зубами, она швырнула том в дальний конец комнаты.