Приди, полюби незнакомца

В глубокой печали Эштон вышел. Чего уж хорошего в том, чтобы постоянно ощущать ненасытную жажду обладания? Чувствуя, как где-то внизу живота собирается в комок боль, он тяжело вздохнул. Его союзником будет время. Время и терпение. Насколько его, конечно, хватит.

Утренние лучи солнца пробились сквозь полуприспущенные занавески в комнате Лирин, коснувшись ее щеки и мягко освобождая от объятий Морфея. Поначалу она ощутила бодрость и удивительный подъем сил, но затем, при попытке поднять руки над головой, у нее все поплыло перед глазами, в мышцах возникла ноющая боль и с ней осознание того, что она по-прежнему ничего не помнит. Радость встречи с новым днем померкла, впрочем, ненадолго. Внутри она ощущала какую-то воздушную легкость, а вместе с ней прилив энергии и уверенности, хотя откуда это, понять не могла. Она снова потянулась, на сей раз не опасаясь боли, а словно бы желая испытать ее, каков бы ни был источник этой вновь обретенной энергии. Лирин никогда не уходила от проблем, встречая их лицом к лицу и стараясь разрешить. Пытаясь разобраться в их множестве, она остановилась на первой и наиболее очевидной. Нельзя остаток жизни проводить в постели. Чем скорее она покончит с неподвижностью, тем вероятнее восстановится цепь ее жизни. Горячая ванна ей бы сейчас не помешала, но обращаться с такой просьбой в незнакомом доме было, пожалуй, неловко. Правда, Эштон Уингейт называет ее своей женой. Если так, то, наоборот, любая просьба покажется естественной.

Выбравшись из кровати и не обнаружив поблизости рубашки, она осторожно двинулась к камину. На медной решетке лежал нож, и она наколола и бросила несколько лучин на тлеющие угли. Затем потянулась за кочергой. Но едва прикоснулась к ней, как в сознании промелькнула картина: кто-то поднимает над ее головой точно такую же кочергу. Видение возникло и тут же исчезло, но этого было достаточно, чтобы ощутить мгновенную слабость. Она, дрожа, опустилась в ближайшее кресло и холодными как лед пальцами потерла виски. Объяснить такую реакцию Лирин не могла и попыталась прогнать это щемящее чувство, но ничего не получалось: наоборот, она начала погружаться в холодную, липкую пустоту.

Лирин выпрямилась, стараясь побороть тошнотворное ощущение. Огонь весело лизал дрова, и она присела рядом с камином, в тепле которого легче было справляться с мрачными видениями. Послышался легкий стук, и сразу же, словно ответа и не требовалось, растворились широкие створки двери. Это была Уиллабелл. Она направилась к кровати, не заметив сначала, что там никого нет, потом остановилась и начала испуганно оглядываться. Лирин вежливо кашлянула, и негритянка обернулась к ней всем своим массивным корпусом.

— Извините, миссис Лирин, я и не думала, что вы встали, — воркующим голосом сказала Уиллабелл.

— Сегодня мне гораздо лучше.

Уиллабелл расплылась в широкой улыбке.

— Хозяин будет счастлив. Он прямо с ума сходит, ждет, когда вы поправитесь. — Она стала разглаживать простыни. — Хотите чего-нибудь поесть, миссис?

Лирин смущенно улыбнулась:

— Мне бы лучше сначала ванну принять. Я имею в виду настоящую ванну, чтобы полежать можно было.

— Ну, разумеется, мэм, конечно. — Уиллабелл подняла упавшую рубашку и помогла Лирин одеться. — Вы оставайтесь здесь, а я принесу все, что надо.

Вернулась Уиллабелл в сопровождении процессии слуг. У одних в руках были коробки с одеждой, у других — ведра с горячей водой, а последний внес латунную ванну. Слуги принялись за дело, а Уиллабелл расстелила на полу свежие простыни и поставила на столик рядом с ванной разнообразные масла и притирки.

Лирин понюхала каждый флакончик и в конце концов остановилась на цветочной эссенции. Комнату наполнил аромат жасмина. Лирин попробовала горячую воду и с наслаждением закрыла глаза, вдыхая дурманящий запах. Собрав волосы в большой узел, она бросила любопытный взгляд на коробки.

— А это что такое?

— Это из магазина, миссис. Хозяин заказал их несколько дней назад, а принесли только сегодня. Вы мойтесь, а я покажу вам.

Уиллабелл бережно помогла Лирин раздеться, стараясь не замечать, что все тело у нее в синяках. Она, правда, видела их и раньше, но теперь они пожелтели и производили еще более устрашающее впечатление. Шрам через всю спину покрылся струпьями и расползся в ширину, ушибы стали виднее.

— Боже мой, мэм, похоже, что на вас налетели не только лошади, но и коляска.

Лирин с наслаждением погрузилась в воду и, чувствуя приятную истому, глубоко вздохнула:

— Держу пари, что так оно и было.

Негритянка усмехнулась.

— Я бы принесла вам конскую мазь, да уж больно она воняет. А тут еще все эти платья, которые хозяин накупил вам. Разве можно, чтобы был лошадиный запах? И все же я немного смажу вам эти болячки, ладно? Правда, будет немного жечь.