Приди, сладкая смерть

При этом внизу было куда красивее, чем наверху, ты представь себе что-то вроде игорного зала в Лас-Вегасе. Плюш, зеркала и все такое. Я лично в Лас-Вегасе не был, но телевизор-то на что! В Зальцбурге я был однажды в баре «Лас-Вегас», и хочешь верь, хочешь нет, в четыре утра я там познакомился со слепой женщиной. Вообще-то интересная история, но не для детей до шестнадцати, к сожалению. Ну, не важно, на чем я остановился? Значит, салон «Лас-Вегас» под Golden Heart. Размером он был примерно как бар в подвале у спасателей, но гораздо более элегантный. С громадным бильярдным столом, какой бывает у англичан. Вот это народ: ездят по левой стороне, столы бильярдные — громадные, и принцы лопоухие. Ну, не важно. Все равно на бильярдном столе в Golden Heartв этот момент никто не играл.

Игроки сидели за другим столом и передавали по кругу стаканчик с костями: шеф Ватцек собственной персоной. Шеф Союза спасения собственной персоной. И Берти собственной персоной.

— Хорошо, что вы наконец пришли, — сказал шеф Союза спасения и встряхнул стаканчик с костями. — У нас как раз одного человека недостает.

Потому как Берти костей не бросал. Трудно бросать кости, если обе руки у тебя за спиной прикованы к бильярдному столу. Но ведь что интересно! По сравнению с двухметровым Малышом Берти английский бильярдный стол с точки зрения пропорций был в полном порядке.

Когда Бреннер выбрался из подъемника, он опасался, что сломанное ребро вот-вот выйдет у него наружу из груди и шеф Ватцек возьмет да и перепутает ребро со стволом пистолета и застрелит его, считай, из соображений самообороны. Но, слава богу, ребро наружу не вышло. Это было лишь субъективное впечатление, исключительно от боли.

А в следующее мгновение старик Ватцек лично проверил, есть ли у Бреннера оружие. Хотя рабочие, конечно, уже наверху, в Golden Heart, забрали у него глок. Но рекламной фразой компании «Ватцек-бетон» было выражение «безопасность не помешает», а «Ватцек-бетон» придерживался его и в частной жизни. Понятное дело, для Бреннера приятного в этом было мало Представь себе что-то вроде операции на открытом сердце, когда такой вот неотесанный мужлан без наркоза давит тебе на сломанное ребро.

Но зато Штенцль был сама вежливость. Он выдвинул для Бреннера стул и сразу начал бросать кости, как будто Бреннер был его давнишним приятелем по игре в кости.

— Сорок три, — сказал он и подвинул Бреннеру стаканчик с костями. А Бреннер уже знал, что ему нужно делать. Потому как ты можешь много чего забыть из того, что изучают в школе полиции, но вот правил игры в кости не забудешь никогда.

Это все равно как плавать никогда не разучишься, или, скажем, «Отче наш», или на лыжах ходить. Трясешь стаканчик, с треском шмякаешь его на стол, потом приоткрываешь так, чтобы выпавшие очки были видны только тебе самому, потом говоришь число, а остальные должны угадать, правду ты говоришь или нет, — этого ты никогда не забудешь.

И мне кажется, в школе полиции не без оснований придают такое значение игре в кости. Потому что стаканчик пускают по кругу и следующий должен получить в двух бросках число больше, чем у предыдущего игрока. Если перед тобой кто-то выкинул 4 и 2 и он называет «42», то ты должен назвать минимум 43. А если ты выбросил минимум 43, то все в порядке, ты передаешь стаканчик следующему, и он должен выкинуть еще больше, и так далее по кругу.

Ну вот, искусство начинается тогда, когда ты выкидываешь меньше, чем твой предшественник. Ты осторожно заглядываешь под свой стаканчик, а потом просто утверждаешь, что твое число больше. Твой сосед может тебе поверить, а может и нет. Если он тебе не доверяет, поднимет стаканчик и уличит тебя во лжи, тогда платишь ты. Люди на этом все до нитки проигрывали. Но если другой игрок поднимет твой стаканчик, а ты не соврал, то проиграться до нитки придется ему, вот в чем штука.

Вот поэтому я и говорю, что в школе полиции не напрасно придавали такое значение игре в кости.

Потому как, конечно, роскошная параллель с жизнью: всегда ведь хочется иметь все больше и больше, ты блефуешь и все такое, а в конце кто-нибудь возьмет да поднимет твой стаканчик, и гуд-бай.

Можешь хоть десять лет психологию в полиции изучать, а все равно столько про жизнь не выучишь, сколько за десять ночей игры в кости.

Бреннер потряс стаканчик, поставил его на стол, посмотрел в него и сказал:

— Двадцать два.

Понятное дело: двойные числа в очередной раз перевесили смешанные, у таких было даже название специальное, ну, то есть двойка-пас.

— Давненько мне хотелось сыграть в кости с боевым отрядом Молодого, — сказал шеф спасателей, когда «Ватцек-бетон» забрал у Бреннера стаканчик.

— С тех пор как меня побили ваши люди, я этим ухом не слышу, — ответил Бреннер, хотя ему в этот момент едва не стало плохо, потому что сломанное ребро очень сильно кололо его в легкое.

— Тогда ты ему скажи, — велел шеф спасателей Ватцеку.