Приднестровский беспредел

Они нашли много-много гильз. Они собрали их столько, сколько смогли напихать в карманы. Они показывали друг другу самые лучшие экземпляры и искали все новые и новые, отбирая только самые красивые. А Черный Человек был уже совсем рядом.

Черный Человек наблюдал за ними сквозь живую изгородь. Когда они уже собирались бежать домой, он вышел на середину улицы и поднял автомат.

Кольке и в голову не приходило, что Черный Человек может появляться как из-под земли. Когда он заметил непонятную тень на земле, поднял голову и увидел неподалеку массивный черный силуэт, было уже поздно…

ГЛАВА 3

— Гляди веселее, Собакин! — радостно заорал уже с утра выпивши Петрович, сосед по окопу, спрыгивая с бруствера на свой матрас. — Сегодня к обеду сладкое дадут!..

— Че? — равнодушно покосился на него Миха. — Какое еще сладкое?

Удобно устроившись на матрасе, он созерцал плывущие по небу кудрявые облака, курил и размышлял. Только что в штабном блиндаже он слушал передачу «Радио Приднестровья» со сводкой военных действий и перечнем жертв. Настроение было — хуже некуда. Он думал о культивированном в советских людях патриотизме, так никем и не востребованном в бывшем СССР после Великой войны и проявлявшемся только здесь, в маленькой, локальной, никому не нужной перебранке, тогда, когда воспитывавшего этот патриотизм государства уже не было в живых. Он думал о людях, мужественно умиравших с лозунгами ушедшей эпохи, потому что идти на смерть без лозунгов они не научились. Он удивлялся всегдашнему извращенному разделению обязанностей на войне, когда одни погибают, а другие формулируют фразы, под которые это следует делать. Его переполняла жалость к честным труженикам войны, которые отдают свои жизни из-за чужого сволочизма и безумия и даже не задумываются о том, что после любой войны награды часто получает не тот, кто их заслужил, и не-герой судит героя, и неприступные бастионы кажутся кучками детских кубиков… И в Михиной душе царила мрачная светлая грусть, и взгляд его был глубок, а помыслы чисты… Так что этот шумный, пьяный мужик рядом оказался совсем не в жилу. Да и сладкого Миха терпеть не мог. У него от всяких там конфет и шоколадок болели зубы.

Петрович бестолково уставился на Миху и таким тоном, как будто информировал о взятии Кишинева, сообщил:

— Мона Лиза пожаловала!

— Кто? — морщась от перегара и децибел, спросил Миха. И тут же вспомнил — это ж та лахудра, из Дойбанов, «гроза всей приднестровской армии». Настроение медленно заскользило под уклон: «колхозы» Миха ненавидел еще с армии, кто бы ни исполнял партию бильярдной лузы. Петрович показался отвратительным. «Это ж тебе, козлу старому, жена на войну передачку собрала, таблеток, чтоб срачка не разбила, теплых носочков, чтоб сопли не текли… Зимние подштанники дала, чтоб, не дай Бог, мерином домой не вернулся… А и ты туда же, по бабам, старпер вонючий…»

— Мона Лиза — кобыла еще та!.. — возбужденно вещал Петрович, не замечая Михиного выражения лица.

— Обслужит так, что потом неделю только мочиться и сможешь…

— Да что ж ты кайф-то ломаешь, а? — холодно пробормотал Миха, садясь.

Физиономия Петровича перекосилась, как передок машины после столкновения с бетонной стеной.

— Ну нормально?!.. — возмутился он. — Я за тобой, как за братухой, чтобы позвать, чтобы и ты… А ты… — Он исчерпал свой лексический запас и, нахмурившись, замолчал.

— Да ладно, — вздохнул Миха после паузы. — Прости, Петрович. Чего уж там… Пойдем сходим, если хочешь…

— Если хочу?! — машина снова врезалась в стену. — Если хочу?!.. Да пошел ты в жопу, Собакин!

Петрович вскочил и неловко полез из окопа. Миха почувствовал себя неудобно. «Ополченец Собакин, вы хам! Вот так взять и на ровном месте обломить человека. Который из лучших побуждений…»

— Э, Петрович, да не обижайся! — вскочил он, ухватил Петровича за штанину, упустил, полез следом.

— Это я того… тормознул… — он уже шагал рядом. — Не бери в голову, старина…

…У входа в землянку уже стояла очередь из нескольких ополченцев. Они весело переговаривались, курили, нетерпеливо притоптывая на месте.

— Елду почухать? За мной будете! — сообщил новоприбывшим Чабан, самый крутой на «Вороне» планочник и голдырь, дистрофичный лысый мужик с изрытым оспой лошадиным лицом.

— Возражений нет, — с готовностью ответил Петрович, присаживаясь на корточки.