Придонье (СИ)

— Да, но сколько бы они не отстреливались из своих баррикад, сколько бы не рубили шашками и топорами своих врагов, они не смогут победить в войне, потому что у них не получится победить того, кто её начал.

— С чего вы это взяли?

— С того, что человека, что развяжет войну, должен будешь победить ты. — кочевник ткнул бродягу пальцем в грудь.

— Почему именно я? — бродяга наотрез отказывался понимать бредни этого человека. — Откуда вам известно, что будет и чего не будет?

— Потому, что только ты знаешь, как победить не только этого человека, но и то, что он несёт. — туманно ответил кочевник. — Я знаю это, потому что многие годы провёл в одиночестве и мне открылась тайна прорицания.

Кочевник притронулся двумя пальцами к вискам бродяги.

— Закрой глаза. — попросил Номад. — Я покажу, что будет, если ты не сделаешь того, что нужно.

Бродяга закрыл глаза и в его голове стали проноситься картинки: пограничные дворы Цимлянска, за которыми стоят вооружённые горожане, ополченцы, казаки, морозовцы — все они готовы к нападению. Эта картинка сменилась следующей: армия Волгодонска наступает, начинается бой, цимляне стреляют по волгодонцам. На смену этой картинке пришла другая: казаки на конях рубят шашками, ополченцы и морозовцы стреляют из-за баррикад, но волгодонцы прорываются в город, Токарев убивает членов Совета, его люди убивают детей, женщин и стариков, что застваляет сдаться остальных, Токарев находит бункер, заполучает оружие и порабощает горожан, а волгодонцы переселяются жить в Цимлянск, где распоряжаются новыми рабами.

— Вот, что будет, если ты не помешаешь ему. — кочевник убрал руки от бродяги.

— Почему именно я? — бродяга сомневался. — Найдётся другой человек, который сможет убить Токарева и остановить это безумие.

— Никто не сможет этого сделать, кроме тебя.

Бродяга долго молчал. Ему всё ещё не верилось, что с ним только что вступили в телепатический контакт, в процессе которого оказалось, что сотни жизней зависят от его выбора. Выбора простого бродяги.

— Идём. — сказал кочевник и повёл бродягу к дороге.

Они шли около минуты по бетонной тропинке, пока не дошли до трассы, на обочине которой стояла "Волжанка" и маршрутка нападавших.

— Вот. — кочевник протянул ключи бродяге. — Надо было отогнать с моста, а то мало ли.

— Почему ты сам не остановил его задолго до того, как он задумал начать войну, если знал? Возможно все те, кто погиб из-за него, были бы живы.

— Мне нельзя вмешиваться в судьбы людей. — сказал кочевник. — Эта война изменит восприятие людей, которым нужно измениться. Каждый из них должен получиться из этой войны урок. Если бы я вмешался, то ты и не знал бы ничего того, что знаешь и чему научился. Этот мир жесток и не мне его менять.

— Тогда вмешайся сейчас, — сказал бродяга. — Помоги нам остановить войну. Помоги мне сделать это.

— Извини, но это не моя война. — ответил кочевник. — Я не имею права вмешиваться, таково моё бремя — знать, но не мешать.

— Но ты ведь показал мне будущее, ты вмешался.

— Я показал лишь один из вариантов, который может произойти. — ответил кочевник. — Это не вмешательство, а ориентир на твоём пути, как указатель на дороге. Он приведёт тебя в нужное место.

— То есть ты не поможешь?

— Извини, но я останусь в стороне.

— Тогда спасибо, — Яр пожал ему руку. — Прощай, кочевник.

Мотор утробно зарычал и машина сдвинулась с места.

Вдавив педаль в пол, Яр мчался к Цимлянску. За разбитыми окнами мелькали редкие кусты и деревья, выросшие в степи, тени одичалых животных, устроившихся на ночлег и грозных ночных хищников, крадущихся к спящим стадам, а впереди изредка были видны те немногие огни, что горели в домах, на сторожевых вышках и кордоне, выставленном на подходе к городу.

Кочевник стоял, смотря вслед уезжающему бродяге. Когда красные огоньки задних фар растворились в ночном воздухе, Номад вернулся к своему костру и, сидя у него, стал точить наконечники стрел. Архимед же уселся рядом с хозяином и наблюдал за нехитрым занятием человека.

— Я знаю о чём ты думаешь, — сказал Номад, глядя на своего верного корсака. — Я очень хочу помочь ему, но не могу. Это моё бремя.

Корсак жалобно проскулил и, закрыв глаза, уснул чутким сном сторожевого зверя.

— Спи, Архимед, неизвестно, сможем ли мы завтра позволить себе эту роскошь.

***

Потрёпанная "Волжанка" из последних сил несла своего хозяина в город, который вот-вот будет охвачен новой войной. Войной, которая не будет щадить никого. Яр гнал вперёд, он боялся не успеть предупредить Совет о готовящейся атаке, но больше всего он боялся за новых друзей, которых возможно он помог погубить.