Придорожная трава

Голос у него был тихий и воркующий.

– Привет, – снова улыбнулся Илья, – наконец-то и я тебя увидел.

– Да, для того, чтобы встретиться со мной, совершенно необязательно напиваться до белой горячки, – усмехнулся Печник, – я прошу прощения, но я подглядывал тебе через плечо.

– Через левое? – хмыкнул Илья.

– Нет. Впрочем, все равно. Мне нравится то, что ты там пишешь.

– Спасибо, – смутился Илья.

– Я подумал, сегодня как раз самое подходящее настроение, чтобы поговорить с тобой. Хочешь, я расскажу тебе о том, как появилась избушка?

– Хочу, – не задумываясь, ответил Илья.

– Ты помнишь легенду, которую Леший рассказывал на поляне у Каменного лика?

– Конечно, помню.

– Я расскажу ее продолжение. О плотнике по имени Людота. Это был красивый и сильный человек, он пришел из Новгорода, в котором в те далекие времена уже установилась власть греческих жрецов, поклоняющихся темному богу из далекой пустыни. Он был слишком горд для того, чтобы славить богов украдкой, по ночам, поэтому отправился искать лучшей доли на север. Он и несколько его товарищей поселились недалеко от Долины, там, где река изгибается к западу. Рыба в реке водилась в изобилии, зверя в лесах хватало на всех, а «чудной народ», живущий на реке, с радостью признал новгородцев добрыми соседями. Новгородцы передали им умение добывать железо, а в ответ местные жители показали пристальцам Долину и Каменный лик. Только в сердцах новгородцев не было той спокойной уверенности, с какой «чудной народ» поклонялся Каменному лику. Может быть, Людота дул на воду, обжегшись на молоке. Но, увидев очаг, который топили под открытым небом, он поклялся, что до конца жизни останется стражем этого места и укроет очаг от чужих недобрых глаз. Он срубил избушку один и сложил над очагом печь. С тех пор у избушки сменилось много хозяев, и все они, как и ты, как и Людота, однажды увидев это место, не могли его покинуть.

Печник замолчал и пошамкал губами.

– Ты хочешь сказать, что избушке так много лет? – спросил Илья, – если речь идет о греческих жрецах, так это не меньше восьмисот!

– Больше восьмисот, – улыбнулся Печник, – но я не считал. Не обольщайся, в ней не осталось ни единого бревна, положенного Людотой. Избушку ремонтировали, перестраивали, несколько раз перекладывали печь. В последний раз – около сотни лет назад, а может и раньше. Не менялась только ее сущность – она закрывает очаг, служащий воротами между мирами. И стоит этот очаг разрушить, ворота захлопнутся. Сила, таящаяся в этом месте, уйдет отсюда. Не пройдет и нескольких лет, как рухнут высокие берега реки. Болото поползет от Долины в разные стороны на десятки верст. Поселок вымрет, дома уйдут в землю, лес упадет, утонет в болотной жиже. Здесь не останется ничего.

У Ильи передернулись плечи – мрачная картина сама собой встала перед глазами. Нет, не слова Печника были тому причиной. Он и сам отлично знал, оказывается, зачем он здесь. И мертвый холод болота виделся ему не раз и не два.

Печник, между тем, продолжал:

– Таких мест, как Долина, много. И мир не рухнет, если одно из них потеряет силу. Но мы, не живущие здесь, как ты нас называешь, не сможем выйти на землю. Мы снова окажемся запертыми внизу, словно в могиле. И кто знает, кем мы выйдем оттуда, когда попробуем вырваться наверх. Болото – не ледник, рано или поздно мы пробьемся сквозь него, только, думаю я, это будем не совсем мы. Или совсем не мы.

Илья не слушал его. Долина может исчезнуть… Что нового он услышал в словах Печника? Ничего. Он всегда об этом догадывался. Но никогда об этом не задумывался, не хотел. И все же… молочная река, качающая его на руках, перестанет быть рекой. Лес, исцеляющий раны и уносящий тоску, перестанет быть лесом. Что с того? Илья прожил сорок лет, и никогда бы не узнал о Долине, если бы судьба случайно не занесла его сюда. Почему ее гибель колет сердце острой, нестерпимой болью? Почему для него это кажется похожим на собственную смерть?

– Потому что это место завладело тобой, как владело всеми своими стражами, – ответил Печник на его немой вопрос, – потому что ты – его часть. Часть не сможет жить без целого. Твоя жизнь связана с нашей в единый узелок. Мы окажемся внизу, ты останешься здесь, но я не знаю, кому из нас будет хуже. У нас останется надежда вырваться оттуда, а что останется у тебя?

– Может быть, я? – хмыкнул Илья.

– Нет, – Печник помотал головой, – ты собой уже не будешь. Это не под силу человеку, если он остается один. Можешь на это не рассчитывать. У тебя есть только одно преимущество перед нами – ты смертен. Может быть, за порогом могилы тебя ожидает освобождение.

Илья пожал плечами – сомнительное утешение.

– Не больно ли мрачный разговор у нас получается? – улыбнулся Печник, – мы нисколько не сомневаемся в тебе и в силе Долины.

– Наверное, не стоит переоценивать мои силы? – невесело усмехнулся Илья.