Придорожная трава

- Ну в лес так в лес, - пожал плечами Илья. Любопытство заставило его полностью забыть об осторожности. Между тем тварь, стоявшая перед ним, не казалась безопасной. Ее острое, хищное лицо скорей говорило о том, что приближаться к ней вовсе не следует. И единственный ядовитый зуб совсем не уродовал ее, а, наоборот, придавал лицу выражение зловещее.

Мара, не говоря больше ни слова, повернулась на пятках, махнув подолом, и легкой походкой направилась к двери. Илья пошел за ней, подхватив ватник.

- Ну и зачем тебе фуфайка? - она остановилась и повернулась к нему лицом, - май на дворе.

- Да что-то не жарко, - возразил Илья.

- Фуфайку оставь здесь, - властно велела Мара, - небось не замерзнешь.

Он пожал плечами и повесил ее обратно на крючок.

Майская ночь дышала свежестью и запахом молодых листьев. Тучи, закрывавшие небо всю прошлую неделю, разошлись - на небе сияла полная луна. То ли она и впрямь давала так много света, то ли Илье это показалось, но все вокруг было видно как днем. А ведь не прошло и пятнадцати минут, как он выходил на крыльцо и всматривался в непроглядную темноту.

Мара спустилась с крыльца и подставила лицо луне, раскинув длинные руки в стороны. И без того хищное, теперь ее лицо леденило кровь. Синева проступила сквозь ставшую прозрачной кожу, как румянец проступает на щеках юной девушки. Глубокие глаза излучали свечение, и это был не зеленый отблеск отраженного света, а именно собственное свечение - мутное, белесое, мертвенное. Оно лилось навстречу лунному свету, мешалось с ним, переплеталось. Приоткрытый, чуть оскаленный рот ее вдыхал лунный свет и выдыхал затхлый воздух склепа.

Илья замер, не в силах оторвать глаз от ее лица, - смешная тварь, так панибратски говорившая с ним минуту назад, показалась ему вдруг куда более сильной и даже могущественной. Он отчетливо понял, что ему страшно. Но пугала его не неизвестность и не опасения, что Мара причинит ему вред. Просто прикосновение к тому миру, которому она принадлежала, всегда страшит человека - инстинктивно, безотчетно, необъяснимо.

- Ах, эта майская ночь, - проворковала она, - ты чувствуешь, как согревает лунный свет?

- Пока нет, - натянуто хмыкнул Илья, и по спине у него пробежали мурашки.

- Ты почувствуешь, я знаю. Пойдем к реке, мне надо умыться и привести себя в порядок.

Мара взяла его за руку, и Илья содрогнулся: живое не может иметь температуру окружающего воздуха, оно должно быть хотя бы немного теплей… Но руки не отдернул, позволив ей увлечь его за собой.

У нее была легкая походка, она как будто плыла в лунном свете, чуть приподнимаясь над землей. Илья еле поспевал за ней, хотя привык ходить быстро.

- Ты не боишься меня? - спросила она, когда они пересекли дорогу.

- Разве что совсем немного, - он усмехнулся.

- Не бойся, - ответила она, отчего мороз пробежал у него по коже.

Они спустились к огороженному пляжу Долины (Мара легко распахнула запертую на висячий замок калитку) и подошли к самой кромке воды. Там она отпустила руку Ильи, повернулась к нему и велела:

- Раздевайся.

- В смысле? - не понял Илья.

- В прямом смысле, раздевайся догола.

- Зачем?

- Делай что говорят, - ее глаза сверкнули белесым светом.

Илья поежился и посмотрел на воду. Никакого смущения он не испытывал, но ночная прохлада совсем не располагала к таким экспериментам. Он взглянул на Мару, решив удостовериться, что понял ее правильно. Она смотрела на него с вызовом и любопытством. Илья пожал плечами и начал стягивать свитер.

Босые ноги коснулись мокрого песка и сразу начали потихоньку неметь. Илья долго путался в штанинах и чуть не упал. А оказавшись полностью раздетым, вдруг почувствовал незащищенность и беспомощность куда сильней, чем холод. Как будто на него смотрели сотни глаз со всех сторон, и глаза эти добрыми не были. Иррациональный страх стиснул горло. «Я стою перед вами нагой и беззащитный. Я в вашей власти. Что вы хотите от меня?» - подумал он. И глаза, изучающие его, слегка смягчились.

- А теперь пошли купаться, - Мара схватила его за руку и потащила в воду, - или ты боишься холода?