Придворные отморозки

— Это мог сказать кто-то другой, но никак не вы. Вы-то как были, так и остались вольными птицами. То вас начальник прииска с собой забирает, то начальник милиции. Претензии ваши не имеют оснований. Но я, Дмитрий Сергеевич, только рад, что эти двое решили покинуть прииск. Рано ли, поздно я поднял бы вопрос об их привилегированном положении и потребовал бы принятия мер. Ну а раз они сами, то пусть уходят. Толку от них для производства никакого, а вместо них возьмем людей нужных, рабочих! Так что попутного им в спину. Или вам без них плоховато будет? — вновь с намеком спросил Бирюков у Жилина.

— Не говори глупостей! А меры ты ввел на прииске действительно драконовские! Мало тебе всыпали в управлении? Продолжаешь пытаться из людей рабов сделать?

— Вот вы как?

— Да, так! Сегодня эти уйдут, придут новые, вопросов нет. Сначала. Потом если вы и дальше будете продолжать свою активную, но никому не нужную политику, то уходить продолжат, а вот приходить? Сомневаюсь! С кем работать будем? Разрушить предприятие хочешь? — повысил голос Жилин, обращаясь к Бирюкову то на «вы», то на «ты». — Не дам. Понял? Ты здесь без году неделя, а уже коллектив взбудоражил, что до увольнения довел! Я против того, чтобы Сулеймановых отпустить, с Филиппом ладно, с ним все ясно, но Сулеймановых — нет!

— Начальник, — обратился Сулема к Жилину. — Все равно уйдем! Не подпишешь заявления — в прокуратуру писать будем! Мы не твоя собственность, мы свободные люди! Сами решать будем, где жить нам и работать!

— Ну и хрен с вами! Оформляй их, Василий Иванович, всех троих!

— Положена отработка — две недели, — напомнил заместитель по режиму.

— Это на усмотрение руководителя, — ответил Жилин. — Я в ней необходимости не вижу. Оформляй приказом, пусть подписывают обходной и валят отсюда. А ты мне на собеседование человек пять подготовь из резерва, который пока у нас еще есть. Я сам людей отбирать буду! Все! Свободны!

Сулема, Алим и Филипп удалились, унося с собой подписанные заявления.

Бирюков остался.

— Дмитрий Сергеевич, вы серьезно считаете меня виновником того, что приближенная к вам публика решила уволиться?

— Идите работайте, Василий Иванович!

— Нет, вы уж будьте любезны ответить на вопрос!

— Да! Именно так я и считаю. У нас еще состоится разговор, когда приедет вышестоящее руководство.

— Хорошо! Но я не буду молчать о ваших гулянках с начальником местной милиции и о наличии приближенных к вам прислужников из числа рабочих, чье предназначение в другом. Учтите это, я говорю вам в лицо.

— Можете поступать как знаете, это ваше право, только до комиссии все свои действия согласовывать лично со мной! Это приказ! До приезда руководства!

— Хорошо! Дождемся руководства!

— Вот именно, а сейчас идите, занимайтесь делом!

В выходные собрать пикник, как этого желал Никитин, не удалось. Жилин продолжал болеть, а те, кто всегда принимал участие в увеселительных мероприятиях, сдавали дела. Майор не знал о последних изменениях на прииске, поэтому позвонил, как обычно, в пятницу, накануне очередного сабантуя:

— Дмитрий Сергеевич? Ну как у нас на завтра планы? Все без изменений?

— Да нет, Вячеслав Владимирович, изменения как раз кардинальные.

— Что за дела?

Жилин объяснил майору милиции суть произошедшего.

— Что за херня? — удивился Никитин.

— Ты о чем?

— Об абреках наших. С чего это они вдруг решили отсюда сдернуть? Раньше и намека не подавали, и вроде всегда всем довольны были…

— Черт их знает! Сам не пойму! Но потеря небольшая! Что мы, им замену не найдем? Вот встану на ноги, и все вернется на круги своя. А эти выходные давай как-нибудь без меня. Катер дам, спирту тоже, ну и все остальное, заезжай!

— Ну ладно, и на этом спасибо. Я завтра к обеду подъеду!

— Давай!

— Тебе из лекарств ничего не надо?

— Нет!

— Тогда до завтра!

— До завтра!

…Никитин подъехал к прииску на своем милицейском «УАЗе» в одиннадцать с небольшим. Машину пропустили, доложив, что в салоне находятся еще две женщины. Жилин усмехнулся — Слава был в своей стихии. Одной ему мало, двух зацепил! Гигант, ничего не скажешь.

Вскоре в вагончик ввалился майор милиции, сразу наполнив его шумом, запахом дорогого одеколона и вина.

— Ну что, болезный, здорово, что ли?

— Привет, Слава!

— И с чего это ты вдруг слег? Не пойму. В баньке парились, водку пили. Не иначе как сквозняком прохватило.

— Не знаю, но все тело в дугу ломает, а температуры нет!

— Пройдет!

— Конечно, пройдет! Я с утра отдал распоряжение, катер должен быть готов к двенадцати часам.

— Отлично! А я двух телок прихватил. С Верхотурска вызвал, представляешь? По старой памяти приехали! Понял?

— Что «понял»?

— А то, что бабье за мной куда позову прется!

— Молодец, что еще сказать?

— Вот так-то, — Никитин просто излучал самодовольство.

— Послушай, Слава! У меня к тебе будет большая просьба.

— Говори, что в моих силах — сделаю!

— Мне надо в следующую пятницу на пару дней в Верхотурск попасть.

— Баба? — сразу же предположил майор.

— Да, в поезде познакомились, обещал навестить одинокую вдовушку.

— Святое дело!