Придворные отморозки

— «Рыжье» не в счет.

— Так где одежда?

— Чуть позже принесут, часам к восьми, придет портной, примеришь. Все, что надо, он исправит.

— И стоило из-за этого меня будить? Только сон оборвал, ты даже здесь паскудничаешь, Вишняков!

— Надо еще определиться, как будешь уходить.

— Вот после портного и определимся. Ты кому из своих людей больше всего доверяешь?

— Рудакову Сергею, он мой брат, пусть и троюродный.

— Вот и прихвати его с собой.

— Тогда до встречи?

— Давай!

Вечером, после того как одежда Астафьева была приведена в порядок, Вишняков, Егор и приглашенный Рудаков вкратце отработали схему ухода Астафьева из Москвы. Немного поговорили и разошлись. У себя в кабинете, где босса ждал Карельский, Вишняков спросил:

— Джип пометили?

— Как вы и приказывали, шеф.

— Кто пойдет за джипом?

— Самые проверенные: Граф, Ганс и Крюк.

— Предупреди, чтобы были аккуратны, только слежение, никаких враждебных действий. Мне надо, чтобы этот спецназовец как можно быстрее достиг Чечни.

— Я так и проинструктировал Графа, — не моргнув, солгал Карельский.

На самом деле задача, которую он поставил своим личным подчиненным, кардинальным образом отличалась от того, что требовал босс. Но у каждого своя игра!

Глава седьмая

В шесть утра джип с Сергеем Рудаковым за рулем и Егором Астафьевым на месте пассажира выехал из усадьбы Вишнякова. Из окна больничной палаты домашнего лазарета Хованский проследил, как машина скрылась в лесном массиве, подошел к двери. Выглянул в коридор. В это время там никого не было. Достал аппарат спутниковой связи, вызвал далекого абонента.

Тот ответил, не называя, как всегда, себя:

— Слушаю.

— Хованский на связи.

— Какие новости?

— К вам отправлен человек для освобождения Виктории, профессионал очень высокого уровня.

— Твой Вишняков совсем спятил? Он же, сука, обещал заплатить!

— Я передаю только то, что знаю. Мало того, в его задачу входит и ваше уничтожение!

— Тварь! Мразь! Чужого отдать не хочет! Ну, сука, Вишняков!

— Что вы сказали?

— Это тебя не касается, ко мне есть еще что-нибудь?

— Пока нет!

— Ну ладно, пес смердящий! Это я не тебе, Эдуард. Связывайся с Карельским, теперь вы будете работать непосредственно в паре.

— С Карельским? Он что, в курсе всего происходящего?

— С самого начала и давно знает Абдуллу. Карельский и организует устранение «профи» по дороге на Ростов, а вы вместе начинайте подготовку ликвидации самого Вишнякова.

— Извините, вопрос можно?

— Спрашивай.

— Почему я ничего не знал о Карельском?

— А зачем? Настало время — узнал.

— Я поговорю с ним.

— Это твое дело, теперь вы работаете в единой связке. Все! Конец связи.

— Подождите… С Вики нужно выбить завещание на меня, а оно должно, по желанию Вишнякова, быть составлено в столице. Завещание на все! Иначе мы ничего не получим, как ничего не получит и она сама, не составив этот проклятый документ!

— Это не твоя забота. Работай! Конец связи.

Связь оборвалась, Хованский задумался. Да, заварилась кровавая каша! Воспоминания вдруг обрушились на него.

Знал бы Эдик, выпускник МГУ, что папа, Геннадий Львович, определяя сына в престижную, процветающую ювелирную фирму, толкает его в такую клоаку! Хотя все поначалу шло неплохо. Он был исполнительным работником, знал свое дело, на нем лежал сбыт продукции, которая изготовлялась под руководством Андрея Викторовича Карельского. Денег Хованский получал много, жил в свое удовольствие. Играючи. Имея собственную квартиру и машину, проводя вечера с дежурными девочками из отеля, расположенного рядом с его домом. И все бы хорошо, но однажды поздним вечером, когда он немного приболел и находился дома, в дверь позвонили. Эдик посчитал, что пришла одна из его пассий, и открыл дверь, не взглянув в «глазок». И тут же поплатился за неосторожность, получив сильный удар в челюсть, отбросивший его на ковровую дорожку прихожей. А в квартиру вошли два кавказца. Здоровые, с холодным отблеском в черных глазах. Тогда Эдя испуганно спросил, заикаясь и вытирая кровь с разбитых губ:

— Кто вы? И что…

— Заткнись! Отвечай только на вопросы. Ты Хованский?

— Да… я.

— Эдуард?

— Да, Эдуард Геннадьевич.

— Хорошо. Поднимайся, веди в комнату. Ты один дома?

— Один.

— Давай, давай, двигайся!

Хованский поднялся, его бесцеремонно втолкнули в комнату, приказали:

— Садись на диван, базар вести будем.

Эдик послушно сел, испуганно глядя на грозных кавказцев. Такие зарежут и именем не поинтересуются. Один из них спросил, он и в дальнейшем вел весь разговор:

— Ты работаешь у Вишнякова?

— Да, в ювелирном салоне.

— Правильно. Деньги хорошие получаешь? Девок имеешь? На машине рассекаешь по городу? Хорошо живешь, да?

— Неплохо.

— И дальше так жить, наверное, хочешь?

— Разумеется, но…

— Я же предупреждал, отвечай только на вопросы, я дам тебе возможность высказаться в конце нашего разговора.

— Перед смертью, — вставил фразу, которая повергла Хованского в шок, второй кавказец и тихо, почти неслышно, засмеялся.

Было видно, как побледнел Эдик, поэтому первый успокоил его:

— Мой друг пошутил — ничего с тобой не случится. По крайней мере, сегодня.

— Я… все понял, — ответил Эдуард.