Приемный 2 (СИ)

С разворотом корпуса бью в нос. Тарас теряет равновесие. Подхватываю за ворот куртки и натягиваю лицом на лоб. Окончательно потеряв равновесие, он валится на задницу. На окровавленном лице не разобрать эмоций. Он тянет руки в стороны… Слишком наивно. До следующего Прыжка ещё секунд десять.

Подхватываю за плечи и рывком ставлю на ноги. Сдвигаю в сторону и подталкиваю навстречу Дикому. Тот рычит и скалится. Кровь стекает по бороде и капает на майку. Но всё это мелочи по сравнению с желанием убивать. Дикий съехал с катушек. Изо рта рвутся гортанные рыки, ор, рычание.

Размашистый боковой кладёт голову Тараса на плечо. Хрустит шея. Дикий подпрыгивает и вбивает Тараса, будто гвоздь в землю, прикладывая кулаками по плечам. От удара пацан складывается. Небрежно раскидывает в стороны руки и ноги. Возможно, он спекся после этого удара, но Дикий перестраховывается. Наваливается и разбивает голову о бетон.

Отойдя в сторону, я выхватил рацию. Осмотрелся. Бойня продолжалась. Силы соперников порядились на три четверти. Нажав кнопку, передал в закрытый канал:

- Пора!

Загремели железные ворота, в ангар просочился блеклый вечерний свет. Кто-то, повернулся к выходу и крикнул: «Уходим!», но он не сразу понял, что ребята в воротах не собираются никого выпускать.

Раздался множественный залп Мраков. Пограничники и бойцы Тараса перестали сражаться, понимая, что сейчас погибнут вместе. Кто-то прикрылся Пленкой, кто-то бросился в укрытие. Парочка Бывалых принимали пули и шли к воротам, намереваясь покончить с Мраками, но спотыкались, не пройдя и нескольких метров.

Отдав приказ на массовую зачистку, я посмотрел по сторонам и нашел вертикальную балку. В принципе я находился в безопасном месте, у стены ангара, за корпусом какого-то станка. И все же решил забраться повыше. Такой была договорённость: Мраки войдут и будут беспорядочно палить по всем, кто остался внизу.

Сунув рацию в карман, я ломанулся к стене. Собирался с разгона взобраться метров на пять, а затем подтянуться на руках. Меня остановился чья-то рука. Развернувшись, я увидел окровавленного Дикого. Левая рука держала меня, а правая завершала прямой удар в челюсть.

Три метра до стены я пролетел пулей и замял металлопрофиль так сильно, что по оставшемуся отпечатку, можно было слепить скульптуру. Пришлось отдать ядро много энергии, чтобы быстро прийти в себя. Озверевший Дикий бил с силой сравнимой с выстрелом того дробовика.

Вскакиваю на ноги и под следующий удар выставляю пленку. Дикий разбивает о нее кулак, окропляя меня и себя кровью. Не останавливается, завершает комбинацию левым боковым. Ухожу под удар и не стесняясь бью в пах.

- СОЖРУ ТВОЮ ПЕЧЕНЬ!

Сгибает колени и рычит от боли, но тащится на полусогнутых ногах. Желание убивать сильнее, чем боль.

Оттягиваю его на себя. Уклоняюсь. Прямой удар, подсвеченный красной энергией, приходится на корпус станка. Многотонная железная хреновина покачивается и гремит. Дикий бьет с размаху другой рукой и прибивает меня к корпусу. Оказываюсь в ловушке.

Перемещает вес тела с правой ноги на левую и заводит для удара правый кулак. За это время я дважды пробиваю в горло, надеясь перебить дыхание и ещё раз прикладываю ногой по яйцам - без толку. Будто напичканный наркотой, он больше не чувствует боли. Есть только окровавленная харя, бешенные глаза и рвущиеся наружу звериные рыки.

Ставлю под удар Пленку, на что Дикий делает замах ещё больше. Он намеревается едва ли не пробить меня кулаком насквозь. Спускает кулак, а я скидываю Пленку и ухожу в сторону. Тянет следом за мной кулак и по самый локоть вбивается в станок.

Наваливаюсь на застрявшую руку и прокручиваю рычаг зацепления. Ржавые шестеренки срываются. Прокручивается цепь. Наполовину раздробленная рука Дикого оказывается в механическом плену.

Он орёт и пытается вырвать её. Вместе с шестерёнками ходуном ходит весь станок, а рука Дикого превращается в кровавые ошметки. Отваливаю в сторону, но тот плюет на попытки вырваться и хватает меня за горло левой свободной рукой.

Кисть сжимается, перекрывает кислород. Я пробую вырваться, но силы не равны. Хрустит кадык, оранжевый мир тускнеет. Вскидываю обе руки и принимаюсь по очереди молотить Дикого в морду. Бью в нос, рот, бороду, скулы и лоб. Работаю, точно отбойными молотками, размазывая его и так окровавленное лицо в кашу.

Заканчивается воздух, а вместе с ним - силы. Отдаю в ядро всю оставшуюся энергию и продолжаю бить. Десять, двадцать, тридцать ударов. Досчитав до полсотни, я перестаю воспринимать реальность. Руки больше не принадлежат мне и двигаются сами по себе, будто поршни, пока я медленно умираю из-за нехватки воздуха в сломанной шее.

Ещё десять ударов. Это последние… Я опускаю руки и опускаюсь сам. Сползаю спиной по корпусу станка, понимая, что сейчас умру, но… Как я сполз? Он отпустил меня?