Приемный 2

Дёргается назад, намереваясь выскочить спиной. Да ладно, Митяй! Неужели ты думаешь, что я так просто тебя отпущу? Ловлю за куртку и тащу на себя. Открывает рот, чтобы закричать, но ребро моей ладони, наполненное энергией, ударяется в горло. Слышу короткий хруст в кадыке, после чего Митяй открывает рот и вываливает язык, как будто собирается показать мне, что он сегодня ел.

Хватаю за шиворот и с разворотом в пол-оборота протаскиваю его глубже в туалет. В эту же секунду почему-то мне приходит в голову мысль, что за последние два дня мне дважды посчастливилось драться среди писсуаров, унитазов и раковин.

Митяй справляется с болью в горле и набирает в лёгкие воздух… Да ну не-е-ет! Пробиваю двоечку по корпусу. Первый удар в грудную клетку, второй — в живот. Он сгибается и отходит, а затем выплёскивает в руки энергию и бросается, будто хищник, целя мне в горло.

Делаю длинный шаг назад и отбиваю его выставленные руки вниз. Митяй теряет равновесие. Из такого пике уже не выбраться. Его руки и лицо в ближайшую секунду встретятся с твёрдой плиткой. Пожалуй, окажу ему услугу. Подставляю колено, в которое с противным хрустом врезается его нос.

Валится на пол. Не так быстро. Подхватываю за куртку и рывком ставлю на ноги. Третья и на этот раз последняя попытка закричать. Без шансов. Наполненная энергией рука, будто гидравлический рычаг сжимается на горле.

— Передавай привет Кудину!

Митяй замирает. В глазах — неверие. Неужели он сейчас умрёт? Да. Кладу левую руку на затылок, правую — перекладываю с горла на челюсть. Резкий рывок, и бывший сержант полицейского управления Митянин опускается на плитку с переломленной шеей.

Мой телефон без признаков жизни лежит в кармане. Значит мы не наделали шуму, и спецы ничего не подозревают. Оттаскиваю тело в кабинку, прикрываю дверь и выхожу в коридорчик. Пропускаю дверь женского туалета и захожу в следующую — «служебное помещение». Миную два железных шкафчика со швабрами, взбираюсь на тумбу и выскальзываю в небольшое окошко под потолком.

Соха стоит заведённым и смотрит в зеркало заднего вида. Не кричит и не машет, значит всё тихо. Прыгаю в машину. Трогаемся.

Глава 17. Контакт

Глюк нарыл в сети точки камер слежения, установленных на улицах вблизи ресторана. К несчастью, мы не получили доступ к видео, поэтому пришлось рисовать углы и дальности обзора, полагаясь на расчёты и интуицию. Лишь одно место казалось опасным. Перекрёсток, на котором мы сворачивали на улочку с односторонним движением и терялись для камер. Так вот на том перекрёстке Кислый предварительно поставил фургон, который занимался ремонтом стиральных машин. Фургон «случайно» сломался в двадцати метрах от перекрёстка, и водитель выставил знак аварийной остановки. Это и позволило нам проехать под самой опасной камерой, не засветив машину Сохи.

Короче, сработали мы более или менее чисто. Во всяком случае для группы подростков. И всё же те, кто охранял Митяя, и без камер поймут, кто грохнул сержанта. Сержант наверняка нажил себе десятки или даже сотни врагов, но связь с Огинским Данилом слишком очевидна.

Как и всегда, я полагался на беззаконие Бетонки, но полторы недели послушно просидел взаперти, пока Кислый работал радаром. Дебильная работёнка ему выдалась: шнырять по всему району, разговаривать с разными людьми и постоянно висеть на телефоне, чтобы узнать — не рыскает ли кто-то в поисках меня.

С Пограничниками всё оставалось в подвешенном состоянии. Соня пару раз звонила, но говорила не то, что я хотел бы услышать. Просить прощение у Мешка она не собиралась, и поэтому я понятия не имел, что делать с Завадским и его пацанами. Устраивать бойню ради одобрения Сохи и ещё пары надёжных пацанов — тупо. Мог ли я сделать что-то ещё? Ответа не было. По итогу я решил на время отпустить ситуацию и посмотреть, как та будет развиваться.

По прошествии полутора недель Кислый так ничего подозрительного и не нарыл. Настаивал, чтобы я просидел взаперти ещё столько же. Я, может, и посидел бы, если бы чувствовал опасность, а так…

Первым делом я заскочил к Кацману, который дважды напомнил мне о улучшенных патронах для орка.

— Ваще, достойное качество, — сказал оружейник, выкладывая патроны на прилавок.

Было ли качество достойным? Если бы я хоть что-нибудь в этом понимал. Наверное. На деле же, всё, что я смог придумать, это достать из обоймы обычный патрон и сравнить его с улучшенным. Ну, что сказать: последний был тяжелее и выглядел надёжнее. В добавок, на его гильзе был выгравирован какой-то рисунок, а на обычном патроне — стандартная заводская штамповка. Едва ли это придавало улучшенному патрону дополнительные качества, но хоть что-то.

— Ваще, сейчас почти все спецы пользуются фокусами для отражения пуль, — Кацман взял патрон и покарябал ногтем по гравировке, как будто проверял, не сотрётся ли та. — Парни, которые повидали войну, останавливают обычные патроны на раз два, а вот с этими так просто не выйдет. Видишь наконечник?

Присмотревшись, я увидел, что наконечник слегка отличается от тела пули:

— Ага.