Приемный (СИ)

Пеха приехал к Лазарю быстро, а значит и Лом может оказаться неподалёку. Действовать нужно сейчас. Иначе, когда подтянется третий, и без того призрачные шансы развеются по ветру. Лазарь с Пехой по-прежнему сорились, но ничего серьёзного.

Накрыл наркотический дурман, и я снова скользнул к сфере. Не прошло и секунды, как я вынырнул обратно. Узнал плохую новость. Если погружаться и вылезать слишком быстро, то наркотическая завеса не исчезает. Это навело на определённые мысли. Каким-то образом мой мозг связывался со сферой. Погружаясь внутрь, я выветривал из него наркотические вещества, а когда вылезал наружу, мозг снова набирал дури из крови. Плохо.

Провёл пять быстрых экспериментов и пришёл к выводу. Возле сферы требуется провести порядка десяти секунд, чтобы с большего вычистить мозг. Хреновые вводные… В реальности у меня будет четыре-пять секунд трезвости, я использую энергию, а затем выпаду в осадок. Пораскинув мозгами, я кое-что придумал.

Посмотрел на оранжевый сгусток и сощурился, как будто хотел пронзить его взглядом. Так и вышло. Под моим ментальным напором он всколыхнулся и разделился на две равные части. На всякий случай я развёл их по разные стороны ядра, и вернулся в комнату.

— Пеха, принеси воды! — крикнул я.

— А?

— Что за херня?! — уставился на меня Лазарь.

— Ты ж говорил, он сдохнуть должен?!

— Так он и должен!

Будь у меня время, я бы с удовольствием послушал их разговор, но я погрузился к сфере, чтобы очиститься. Досчитал до десяти и открыл глаза. Сработало…

Пеха стоял возле дивана. Улыбался и крутил в руке нож. Кажется, он больше радовался облому от таблеток Лазаря, чем моему пробуждению. Хотя мной заняться был тоже не против.

— Воды, принести, говоришь?!

Отдаю мысленный приказ — отправить один из сгустков в ядро. Мир покрывается оранжевым фильтром, тело становится невесомым и заряженным, будто ракета ядерным топливом. Я вскакиваю, предварительно подав плечо назад, подпружиниваю ноги в коленях и бью с разворотом на носках. То, что прилетело Пехе между глаз, язык не поворачивается назвать ударом. Таран, спуск баллисты, самое малое — выстрел из резинового ружья.

Голова улетает первой и утаскивает за собой тело. Пеха пролетает три метра и прячется в дверном проёме коридора.

Сметая со своего пути столик, я подскакиваю к Лазарю с выставленным локтем. Острие согнутой руки впивается в торс, будто копьё. Он вскрикивает. Крик короткий и обрывистый — всё, что успели выдать лёгкие до спазма. Лазарь складывается буковой «Г» и подставляет голову под апперкот. За глухим звуком следует полёт толстого тела, раскинутые руки и громыхающее падение лопатками на пол.

Энергия заканчивается, накрывает дурманом. Я закрываю глаза, но прежде слышу два выстрела…

Уставившись на одинокий оранжевый сгусток, я пытался понять — попал Пеха в меня или нет. Не вышло. По крови гуляло слишком много запрещённых веществ. Всё путалось и сбивалось. В течение следующих десяти секунд я двадцать раз порывался вернуться в комнату, но заставил себя ждать. Если мозг не успеет очиститься, то процедуру придётся повторить снова, а этого я допустить не мог…

Открываю глаза и смотрю в коридор. Пеха сидит в дверном проёме, держит на вытянутой руке пистолет и беспорядочно водит в воздухе. Причину его слепоты я рассмотрел уже после, когда отправил к ядру последнюю каплю энергии и взлетел в воздух, оттолкнувшись от диванного подлокотника.

Его нос превратился в… покрытую кожей мякоть. А то, что десять секунд назад было глазами походило на две наливные сливы.

Приземляюсь в метре от Пехи, перекатываюсь через голову и выхватываю пистолет. Чувствую крепкую хватку на холодном металле и одновременно с этим выпрямляю занесённую ногу. Распрямляется колено, подошва пристыковывается Пехе в грудь. Бандит улетает в коридор и впечатывается стену, отчего на пол падают сразу два зеркала и ходуном ходит шкаф. Сам Пеха потерял сознание до того, как оставил на стене кровавый отпечаток затылка. После столкновения и вовсе — обмяк. Сложился пополам, будто проколотая надувная кукла.

Двух секунд почти хватает, чтобы открыть все дверные замки. Я тянусь к металлической цепочке, но отказывают ноги, сгибаются в коленях и опускают меня на пол. Оранжевый фильтр исчезает, но есть ещё секунда. Я перекидываю в правую руку ствол, задираю дуло и жму на спуск. Звенит металл, цепочка провисает двумя оборванным концами. Бью пяткой в дверь, и та распахивается во всю ширь. На собранную по сусекам сдачу выдают гортанный хрип:

— ПАЦАНЫ!

Глава 16. Средний класс

Подлокотник кожаного дивана отдавался прохладой в руку. Я бы и хотел наслаждаться его мягкостью и качеством материала, но на деле с головой провалился во вчерашний день. Квартира Лазаря запомнится мне надолго. Возможно, на всю жизнь.