Приемыш обезьяны

Западный берег Африки, около 10 градусов южной широты (так говорит м-р Клейтон). 8-го (?) февраля 18** г.

Дорогая моя Элоиза! Быть может, и не умно писать вам, так как письмо мое по всей вероятности не попадет в ваши руки; но я просто должна рассказать кому-нибудь наши ужасные испытания с тех самых пор, как мы отплыли из Европы на злосчастном «Арроу».

Если мы никогда не вернемся к цивилизации, что теперь кажется более, чем вероятным, это письмо явится, по крайней мере, кратким протоколом тех событий, которые приведут нас к окончательной нашей судьбе, какова бы она ни оказалась.

Вам известно, что мы предполагали отправиться в научную экспедицию в Конго. Думали, что папа намерен доказать существование какой-то неслыханно древней цивилизации, остатки которой скрываются где-то в долине Конго. Но когда мы вышли в море, истина всплыла.

Оказывается, что какая-то старая книжная крыса, владеющая в Балтиморе магазином книг и редкостей, нашла между страницами старинной испанской рукописи письмо, написанное в 1550 г. В этом письме рассказывалось подробно о приключениях взбунтовавшегося экипажа испанского галиона, шедшего из Испании в Южную Америку с большим грузом «дублонов» и «монет в восемь», – я быть может ошибаюсь? – потому что эти названия действительно звучат как-то по-пиратски и немного волшебно.

Автором письма был один из матросов галиона и адресовал он его своему родному сыну. А тот был хозяином торгового судна.

Много лет прошло со времени изложенных в письме событий, и старик сделался спокойным и уважаемым гражданином маленького испанского городка. Но любовь к золоту была в нем еще так сильна, что он рискнул всем, чтобы ознакомить сына со способами для достижения баснословного богатства.

Письмо содержит жуткую повесть о том, как, неделю спустя после отплытия из Испании, экипаж взбунтовался и перебил офицеров и всех тех, кто сопротивлялся им. Этой бессмысленной жестокостью они расстроили и свои собственные планы: у них не осталось никого, кто бы мог вести судно в открытом море.

Их бросало как щепку туда и сюда в продолжении двух месяцев, пока, наконец, больные, умирающие от цинги, жажды и голода они не были выброшены на маленький островок. Галион был выкинут волной на берег, где и разбился вдребезги, но выжившим – их было всего десять душ – удалось все же спасти один из сундуков с золотом.

Они зарыли его на острове и в продолжении трех лет жили там, в постоянной надежде на спасение.

Один за другим они болели и умирали, пока, наконец, в живых остался только тот, который написал письмо.

Из обломков галиона ими была сколочена лодка, но, ни имея представления о местонахождении острова, они не решались пуститься в открытое море.

Однако, когда все умерли, исключая одного, страшное одиночество стало до того угнетать его душу, что он не в силах был больше выносить этой жизни и предпочел опасность смерти в открытом море сумасшествию на пустынном острове. После почти целого года полного одиночества он поднял парус на своей маленькой лодке.

К счастью, он поплыл на север и через неделю попал в полосу рейсов испанских торговых судов, плававших между Вест-Индией и Испанией. Его подобрал корабль, возвращающийся на родину.

Он рассказал обычную историю о кораблекрушении, в котором все за немногими исключениями погибли, а оставшиеся в живых добрались до острова, и умерли все, кроме его одного. Он не упомянул ни о мятеже, ни о зарытом сундуке с кладом.

Хозяин торгового судна уверил его, что судя по тому месту, где его подобрали, и подувшим за последнюю неделю ветрам место их кораблекрушения могло быть лишь на одном из островов группы Зеленого Мыса, расположенных у западного берега Африки около 16 или 17 градусов северной широты.

Это письмо подробнейшим образом описывает и сам остров, и место, где зарыт клад. В виде добавления он прилагает маленькую старую карту, самую грубую и забавную, какую я когда-либо видела; все деревья и скалы помечены на ней нацарапанными Х-ми для указания точного места, где зарыто сокровище.

Когда папа объяснил мне истинную цель нашей экспедиции, сердце мое так и упало, потому что я хорошо знала, каким непрактичным мечтателем был всегда мой милый отец. Я боялась, что его опять обманули, в особенности, когда узнала от него, что он заплатил тысячу долларов за письмо и карту.

А тут еще выяснилось, что он, кроме того, занял целых десять тысяч долларов у Роберта Канлера и дал ему вексель на эту сумму.

М-р Канлер не потребовал обеспечения, и вы знаете, дорогая, что грозит мне в том случае, если папа не заплатит по векселю. О, как я ненавижу этого человека!

Мы все же старались смотреть бодро на вещи и не впадать в отчаяние, но мистер Филандер и м-р Клейтон, – последний присоединился к нам в Лондоне просто из жажды приключений, – так же скептически отнеслись к делу, как и я.

И вот, чтобы кратко рассказать вам всю эту длинную историю, мы нашли остров и нашли клад: большой, обитый железом дубовый сундук, завернутый в несколько слоев промасленной парусины, такой же крепкой и плотной, каким его зарыли почти четыреста лет тому назад.

Он был доверху набит золотыми монетами и такой тяжелый, что четыре матроса еле несли его.

Злосчастный клад этот, по-видимому, не приносит ничего кроме несчастий тем, кто имеет с ним дело, потому что три дня спустя, как мы отошли с островов Зеленого Мыса, наш экипаж тоже взбунтовался и перебил всех своих офицеров.

О, это было самое ужасающее испытание, которое можно себе вообразить, – я даже не в силах писать об этом.

Они собирались убить и нас, но один главарь их, по имени Кинг, не допустил этого. Итак они поплыли на юг, вдоль берега, до пустынного места, где нашли хорошую бухту, и здесь они сошли на берег и высадили нас.

Сегодня они отплыли, увезя с собой клад, но м-р Клейтон говорит, что их ждет та же учесть, как бунтовщиков старого галиона, потому что Кинг, единственный человек на корабле, имевший понятие о навигации, был убит на берегу одним из матросов в тот день, когда нас высадили.

Хотелось бы мне, чтобы вы познакомились с м-ром Клейтоном; он – милейший человек и, если я не ошибаюсь, очень сильно влюбился в вашу несчастную подругу.

М-р Клейтон – единственный сын лорда Грейстока и в будущем наследует титул и поместья. К тому же он и лично обладает большим состоянием. Но тот факт, что он будет английским лордом, меня очень печалит – вы знаете мое отношение к американским девушкам, выходящим замуж за титулованных иностранцев. Ах, если бы он был простым американским джентльменом!

Правда бедняга в этом не виноват! И во всем остальном, кроме происхождения, он может лишь делать честь моей милой, дорогой родине, – а это самый лестный отзыв, какой я могу дать о ком бы то ни было.

Мы испытали множество изумительных приключений с тех пор, как высадились здесь. Папа и м-р Филандер заблудились в джунглях, и за ними охотился настоящий лев.

М-р Клейтон тоже заблудился, и дважды на него нападали дикие звери. Эсмеральда и я – мы были осаждены в старой хижине очень страшной людоедкой-львицей. О, это было просто «одна ужасть», как сказала бы Эсмеральда.

Но самое страшное из всех происшествий – это изумительное существо, которое нас всегда спасало. Я его не видела, но папа и м-р Филандер видели и говорят, что он – богоподобный белый человек, загоревший до темно-коричневого цвета. Обладает он силой дикого слона, подвижностью обезьяны и храбростью льва.

Он не говорит по-английски и исчезает так быстро и таинственно после того, как совершит какой-нибудь доблестный поступок, словно он какой-то бесплотный дух.

У нас есть еще другой таинственный сосед. Он прекрасно написал печатными буквами записку по-английски и прибил ее к двери своей хижины, которую мы заняли, предостерегая нас, чтобы мы не портили его вещей, и подписался: «Тарзан, из племени обезьян».

Его мы еще не видели, хотя думаем, что он где-нибудь поблизости, так как, когда один из матросов собрался выстрелить м-ру Клейтону в спину, то он получил копье в плечо от чьей-то незримой руки в джунглях.

Матросы оставили нам очень мало провианта и мы, имея лишь всего один револьвер с тремя патронами к нему, не знаем, как будем добывать себе мясо, хотя м-р Филандер и говорит, что мы сможем просуществовать до бесконечности на диких плодах и орехах, которыми изобилуют джунгли.

А теперь я очень устала и потому пойду спать в свою забавную постель из трав, собранных для меня м-ром Клейтоном. От времени до времени я буду приписывать к этому письму, что с нами случится.

Любящая вас Джэн Портер. Элоизе Стронг, Балтимора, М. Мэриленд.