Приезжий

Тут из подворотни, на которую Саша уже смотрела не отрываясь, вышел Самойлов, наш российско-канадский Ван-Дамм. По тому, с каким облегчением она вздохнула, было понятно, что здесь имела место быть привязанность сердечного свойства.

Самойлов подошел, вздохнул.

– Отморозки какие-то. Ничего не знают, ничего не видели, ты им не понравился. Вот и все.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Как себя чувствуешь? – как-то вдруг он перешел на ты. Совместное боевое крещение, что ли.

– Нормально, – скривился я.

– Сотрясение мозга точно, может быть, перелом одного или нескольких ребер, – вклинилась Лена с точностью бывалого врача.

– Необходима диспансеризация от нескольких дней до пары недель.

– Ого! – Самойлов присвистнул.

Я тем временем принимал решение.

– Послушайте, Михаил. У вас есть сегодня вечером время? Мне необходимо по нашим с вами делам кое-что отвезти в Заводской. Поможете?

– Без вопросов. Сейчас вас отвезу, потом у меня дельце одно, минут на тридцать, потом можно и в Заводской.

К моему удивлению, девушки поехали с нами. Саша устроилась на переднем сиденье, мне отвели заднее, и Лене пришлось удерживать меня на поворотах. Она была права, тошнота накатывала постоянно. Очень хорошо, что ехать было недалеко, иначе лучше бы было идти пешком.

Потом меня почти занесли домой, и, едва продиктовав адрес Освальда и отдав ключи от «москвича», где лежал пакет с водкой и наркотиком, я отрубился.

Помню, что ночью мне стало совсем уж нехорошо. И еще кто-то менял компресс на голове – помню блаженное ощущение прохлады. И все.

ГЛАВА 7

Утром о вчерашних приключениях напоминала только тягучая головная боль и странное ощущение, обычно остающиеся после долгой езды в поезде – ощутимое покачивание окружающего пространства. По крайней мере, пока я лежал на диване, мне так казалось. Потом я попробовал встать, и, самое странное, мне это удалось.

Я был раздет, мой вчерашний наряд был аккуратно повешен на стул рядом с диваном. На столике виднелась пара упаковок таблеток, миска с остатками льда и полотенце.

Слегка усмирив трясущиеся ноги, я отправился в ванную. Сейчас это казалось самым необходимым – умыться, то, се. Осмелев после ванной, я решился даже подумать о завтраке. Вот это был лишнее, даже мимолетная мысль о еде вызывало отвращение. Пару минут я размышлял, а не вернуться ли на свой диван. Эта мысль казалась необыкновенно привлекательной, но я пересилил ее. Диван от меня не убежит, а время идет медленно, но неотвратимо.

Оттранспортировав себя на кухню, я опустился на стул и уставился в окно. В голове шумело. И здорово мутило, если честно. Судя по едва разгорающимся сумеркам, было еще рано – часов семь, не больше. То, что довез меня до дому Самойлов, я помнил точно. А вот кто меня уложил в постельку? Тоже он? Кстати, может быть. А потом поехал к Освальду. Что-то такое я вчера придумал насчет этой поездки. Хитрость какую-то.

Самойлов должен был отвезти то, что мне подбросили в машину. В том пакете, который он повез, была только половина подброшенного. Оставшееся я надежно спрятал в подвале. Экий я, оказывается, предусмотрительный! И что? И тут я вспомнил ход своих вчерашних мыслей – если содержимое отвезенного пакета будет отличаться от лежащего в подвале, то мои подозрения насчет Самойлова оправданы. Непонятно, правда, зачем ему подменять это самое содержимое. И тут я вспомнил, что вчера нагородил Самойлову. Я вчера утверждал, что от этого пакетика зависит судьба всего расследования, и что это самая важная улика, и что если его вовремя отдать на экспертизу, то преступнику не уйти от правосудия. Вот тут меня бросило в холодный пот. Освальд! Уж не устроил я неприятностей ему!

Путь до телефона я преодолел в рекордное для моего состояния время – за две минуты. Изрядно помучавшись, вспомнил-таки домашний телефон Освальда, лихорадочно набрал его – цифры прыгали и тряслись перед глазами, как в падучей.

В трубке слышались долгие гудки, и с каждым гудком мое настроение все больше портилось.

– Освальд, черт тебя дери, – шипел я сквозь зубы, борясь с тошнотой, – отзывайся, алкаш ты старый!

На четырнадцатом звонке трубку, наконец, сняли.

– Да, слушаю, – прохрипел мне в ухо знакомый голос Освальда.

– Здорово, Вадик! У тебя все нормально? – с неприкрытым облегчением спросил я.

– Слушай, Валера, с тобой все в порядке? – вопросом на вопрос ответил Освальд – Пока ты не позвонил, все было нормально, я спал. Если ты о той ерунде, что мне вчера привезли, то ночью я не работаю. У нас лабораторию на ночь закрывают.

В его голосе слышались участливые нотки. Издевается, подлец. Хорошо, что живой.

– Ладно, Вадик, извини, что разбудил. Я тебе завтра лучше позвоню.

– Завтра воскресенье. – резонно заметил Освальд.

– Ну тогда послезавтра. Пока, Вадик.

– Ну, пока, – Освальд, похоже, всерьез сомневался в моей нормальности.

Так, по крайней мере с ним все в порядке. И пакет доставлен. Уже неплохо. Теперь самое время попробовать выпить чаю. Я прислушался к себе. Организм всерьез сомневался в своих способностях воспринимать пищу. Ладно, там посмотрим.