Приезжий

Через полчаса, наговорившись об Аслановых родственниках, я покинул этот гостеприимный дом, чувствуя себя сытым, отяжелевшим и довольным. Гаврилов, конечно, сможет выяснить какие-нибудь полезные детали, но картина отношений Белого с его, так сказать, начальством, прояснялась. Взглянув на часы, я обнаружил, что уже без четверти семь. Не поздно было еще зайти к Коляну и позаниматься с Гошкой. Я заскочил на минутку домой, захватил пару дисков и отправился натаскивать юную смену.

Еще через два часа, измученный настырным Коляновым отпрыском, я вернулся домой. В кого это он такой сообразительный? В Катерину, наверное. Не в Коляна же! Просто отличный ученик, душу своими вопросами вынет.

Завтра после занятий Гошка дойдет до конуры Гаврилова и передаст, что я просил позвонить. Завтра же вечером я дам ему задание выяснить подробности союза Крестовского с Белым.

Уже в прихожей запищал мобильный. Я аккуратно закрыл дверь, достал его из кармана (надо же, я его с собой взял, оказывается) и нажал кнопку.

– Алло, – проговорил я в него, вешая куртку на крючок свободной рукой. Снимать ее с мобильником в руке – высокое искусство, но я им владею в совершенстве.

– Это Мареев? – проговорил мне в ухо мужской голос.

– Да, а вам кого надо? – нахально поинтересовался я.

– Ты, Мареев, жить хочешь? – задал мне кто-то риторический вопрос и продолжил:

– Брось это дело, и будешь еще хорошо и счастливо жить. А если не бросишь, обуем тебя в бетонные ботинки и в Волгу. Ты подумай, только недолго!

И отключился.

Нечасто мне звонят с угрозами. Бывает, конечно, как же без этого, профессия такая! Ноблесс оближ, что в переводе то ли с французского, то ли с латыни означает – «положение обязывает». Испортили настроение, гады!

В мерзком расположении духа я прошел к Приятелю и плюхнулся в кресло. Приятель демонстрировал на экране какой-то зелено-желтый пейзаж. Саванна, по-моему. Жираф, величественно стоявший у низкорослого деревца с плоской кроной, посмотрел на меня, вывернув шею, и брезгливо пряднул ушами. И ты туда же! Уу, животное! Жираф некрасиво согнул шею и начал объедать несчастное деревце. Больше на пейзаже ничего примечательного не было, кроме выгоревшей, колышащейся под ветром травы и пары мелких птичек, перепархивающих с места на место на кусте. Только сейчас заметил, что картинка шла со звуковым сопровождением. Сквозь неумолчный стрекот цикад, или сверчков, или кто там у них, можно было расслышать даже шелест травы под ветром. Посмотрев на это минут пять, я почувствовал, что мне хочется увидеть все это вживую. Прямо там, в Африке. Эта мысль оказалась неожиданно привлекательной.

А что, почему бы и нет?! Я, слава богу, могу себе позволить такую причуду. А то вот просижу всю жизнь с Приятелем. Он, конечно, умница, но и о себе забывать не стоит.

Пришлось себе строго напомнить, что об океанских лайнерах стоит думать, когда все кончится.

Я разбудил Приятеля нажатием клавиши, поздоровался и принялся за работу.

Первым делом я выдал ему все, что услышал от Аслана сегодня вечером насчет цен на наркотики, и результаты экспертизы. Приятель удовлетворенно пожужжал и похвалил оперативность работы. Спасибо хоть тебе, железный конь!

Потом, на сладкое, пошло все о Крестовском и Белом. Я честно упомянул, что более точная и полная информация только ожидается. Приятель спросил о сроках. На срок в два-три дня он помигал мне индикатором, но ничего не сказал. Отлично.

А в качестве снятия напряжения я попросил его загрузить мне простенькую игрушку-стрелялку. Сегодня он почему-то выбрал кого-то неизвестного с мечом, который, как выяснилось, можно менять на арбалет и целую кучу другого малознакомого оружия. Этот неизвестный (на экране все время был вид из глаз, и его внешности я так и не увидел) бегал по каким-то мрачно-величественным зданиям и разносил в клочья разных неприятного вида монстров. Надо отдать должное, монстры умирали довольно красиво. Постепенно я увлекся игрой и перестал обращать внимание на окружающую действительность.

Примерно минут через тридцать моего героя умудрились зажать у стены между колоннами пять тумбоообразных монстров с топорами, за ними маячила еще парочка, напоминающая помесь скорпионов с коровой. Эти очень ловко плевались ядом. Пузырьки, восстанавливающие жизнь, уже заканчивались, и я ясно понимал, что жить ему осталось вряд ли больше минуты. Оставалось только обреченно отмахиваться мечом, стараясь прихватить с собой в электронное небытие хотя бы одного противника.

Увлекшись наблюдением за своим индикатором жизни, я прозевал появление на экране совсем уж мрачной фигуры здоровенного рыцаря в черных доспехах вроде бы с серебряным рисунком и с не менее здоровым, широким, как весло, мечом в руке.