Приглашение к греху

– Вы, должно быть, миссис Уитфелд, – обратился он к подруге тети Тремейн и, взяв пухлую руку леди, склонился над ней. – Моя тетя Тремейн всегда говорит о вас с любовью.

– Боже, какой душка, – закудахтала Салли, порозовев. – Ты правильно мне его описывала, Глэдис.

Неужели они его обсуждали? Это не предвещало ничего хорошего.

– У вас прелестные дочери, – сказал он, довольный тем, что и сам происходил из большой и шумной семьи. Иначе он не выдержал бы такой натиск.

– Разрешите вас представить. Девочки, перестаньте таращиться, глупышки. – Сказав это, она выстроила девушек в шеренгу, весьма похожую на строй солдат, стоящих по стойке смирно, если бы не платья и чепчики, не хихиканье и перешептывание. В этот момент Гарольд оставил в покое цыплят и занялся сапогами Закери. Хорошо, что в дорогу он надел старые, а новую пару положил в чемодан.

Когда девушки были построены, он обратил внимание на ту, что вышла из дома последней. У нее были мягкие каштановые волосы, немного более темные, чем у сестер, ясные зеленые глаза и высокая стройная фигура. Она оглядела его с головы до ног, даже повернулась, чтобы увидеть его профиль, словно он был каким-то насекомым, а она – энтомологом.

–Лорд Закери, – сказала миссис Уитфелд, поставив зеленоглазую девушку в начало шеренги, – это моя старшая, Кэролайн.

Он поклонился.

– Мисс Уитфелд. Рад познакомиться.

– Советую приберечь поклоны до того момента, когда все мы будем представлены, иначе у вас закружится голова, – низким насмешливым голосом сказала она. Поскольку ее мать уже перешла к следующей дочери, возможно, никто, кроме Закери, ничего не услышал.

– Это Сьюзен, дальше близнецы – Джоанна и Джулия. Грейс только что исполнилось восемнадцать. Энн и Вайолет – самые младшие.

Закери стряхнул щенка с сапог и, убедившись, что представление окончено, снова поклонился.

– Рад познакомиться со всеми вами, – сказал он, глянув на старшую дочь, которая, кажется, забыла о своем замечании и рассматривала его левую руку. Он пошевелил пальцами, и она моргнула.

– Вы все так выросли и стали такими очаровательными юными леди, – сказала тетя Тремейн. – Моя племянница вышла замуж месяц назад, и теперь мне даже не с кем поболтать и обсудить модные журналы.

– Тогда вы должны остаться! – воскликнула одна из близнецов. – Мама, попроси леди Глэдис и лорда Закери остаться!

– Конечно, они останутся. Я и не думала иначе и надеюсь, что мистер Уитфелд не будет против.

– Если мы не помешаем, мы с радостью останемся на несколько дней, – уверила всех тетя Тремейн.

Кэролайн немного отстала от сестер, которые кружили вокруг Закери, каждая оспаривая право показать гостю его комнату. Она видела, как он улыбнулся и дипломатично предложил руку самой младшей, Вайолет.

Лорд Закери был необычайно красивым джентльменом. У него были темные, почти черные волосы, отливавшие бронзой в лучах послеполуденного солнца, серые глаза, высокая, атлетически сложенная фигура. Высокие скулы и аристократический лоб делали его лицо очень привлекательным. Кэролайн хотела было улыбнуться, но потом подумала, что рано праздновать победу. Сначала она сделает несколько набросков и посмотрит, сможет ли перенести на холст эту красоту.

Казалось, что ее молитвы услышаны. Она просила Господа послать ей аристократа, и словно по мановению волшебной палочки в их доме появился лорд Закери Гриффин. А с ним и возможность навсегда уехать из Уилтшира.

Глава 3

Ее сестры проводили неожиданных гостей в их комнаты, а Кэролайн поднялась на третий этаж в свою мастерскую.

Большая комната в форме башни с полукруглым эркером была некогда кабинетом Эдмунда Уитфелда – его убежищем от оравы женщин. Только Кэролайн разрешалось входить в эту святая святых. А когда у нее неожиданно обнаружился талант к рисованию и живописи, ее мать усмотрела в этом возможность привлечь внимание к дочери какого-нибудь джентльмена – ценителя искусств и – кто знает – выдать дочь за него замуж и тем самым увеличить доходы семьи. Кэролайн перебралась в кабинет и сначала заняла там угол, но потом начала постепенно отвоевывать пространство, пока через два года отец добровольно не переехал в меньшую, но такую же изолированную от всех комнату на первом этаже за кухней.

Кэролайн взяла новый альбом для эскизов и уселась на широкий полукруглый диван под эркером. Комната была хорошо освещена в течение всего дня, позволяя ей утром писать маслом, а во второй половине дня – делать эскизы.

Сейчас ей захотелось сделать наброски. Обычно она любила, чтобы ей позировали даже для предварительных эскизов или по крайней мере чтобы она могла наблюдать за предметом больше чем пять минут. Но сегодня карандаш почти помимо ее воли скользил по бумаге.