Приглашение на праздничный ужин

— Все вместе? — в ее голосе прозвучало сомнение.

— Нет, по отдельности, — хихикнул Коул. — Мы не настолько современны.

Не делай этого! — увещевал ее внутренний голос.

Не следует приходить к поспешным выводам только потому, что его родители парами шатаются где-то, а он проводит сочельник в работе.

— Вы, случайно, не собираетесь провести сегодняшний вечер… в одиночестве?

— Ну, по крайней мере, не в полном одиночестве. Джимми Стюарт составит мне компанию. А чем же вы займетесь вечером?

Уходи немедленно, последовал очередной приказ. Уходи, пока еще есть время.

— Я буду ужинать у родителей, — сказала Анна.

Она судорожно глотнула, пытаясь избавиться от кома в горле, прежде чем задать вопрос, который вертелся у нее в голове с тех пор, как ее внимание привлекла полоска света под его дверью. — Хотите присоединиться к нам?

Следуя за габаритными огнями красной «миаты»

Анны, Коул вел машину по улицам Шейдисайда.

Они то поднимались, то опускались, и это так сильно отличалось от ровной, усеянной пальмами Калифорнии, что у него возникло чувство, будто это происходит во сне.

Но теперь уже все казалось ему необычным с тех пор, как семь месяцев назад он случайно узнал, что воспитавший его мужчина не приходится ему родным отцом.

Человек, без которого его, Коула, появление на свет оказалось бы невозможным, также пребывал в неведении, пока Коул не позвонил ему. После того как он пережил первый шок, узнав, что Коул — его сын, они немедленно подружились.

В течение трех месяцев у Коула появился второй мужчина, которого он называл отцом. Не прошло шести месяцев, как он переехал в Питтсбург, чтобы заполнить пустоты, которые всегда были в его жизни.

Ощущение нереальности не оставляло его, когда он понял, что с нетерпением ожидает предстоящий вечер.

Отказавшись от планов слетать на праздники в Калифорнию — родители сообщили, что они отправляются в рождественский круиз, — Коул решил провести сочельник с родным отцом.

Однако оказалось, что его жена неожиданно захотела отправиться на Гавайи. Не желая оставлять Коула в одиночестве, отец предложил оплатить ему билет до Гавайев.

Коул отказался от подарка. Как бы сильно он ни стремился лучше узнать отца, ему не хотелось чувствовать себя лишним на чьем-либо празднике — пока Анна Уэзли не вошла в его дверь в красном зимнем пальто и с колпаком Санта-Клауса на голове.

Раскрасневшись от мороза, с рождественской куклой в руках, она выглядела так празднично, что возвращение в пустую квартиру внезапно показалось ему малопривлекательным.

Анна, напротив, поразила его своей привлекательностью.

Коул следовал за «миатой» по городским улицам, украшенным разноцветными лампочками и рождественскими венками, висевшими на фонарных столбах. Ему не хотелось думать об очень веской причине, не позволявшей ему вступать с кем-либо из сотрудников в дружеские отношения. Особенно с Анной Уэзли.

Конечно, никто не ожидает, что в сочельник он будет держаться от служащих «Скиллингтон Ски» на расстоянии вытянутой руки, мелькнула у него мысль. Праздничный ужин с Анной — вовсе не то же самое, что вступление с ней в какие-то отношения.

Это не означает, что она настолько сблизится с ним, что сможет узнать действительную причину, по которой он начал работать в компании.

Наконец они подъехали к кварталу, состоявшему из широких красивых улиц с большими домами в викторианском стиле, в окнах которых почти повсюду горели свечи.

После нескольких поворотов Коул, по примеру Анны, поставил машину у края тротуара рядом с домом. Ему было трудно определить, что производит большее впечатление — величественная красота двухэтажного дома или сотни мигающих огоньков, которые превратили это место в сказочную зимнюю страну.

Выйдя из машины, он подошел к Анне, стоявшей на тротуаре перед домом. Она, казалось, окаменела.

Кроме куклы-кивунчика, Коул увидел у нее в руках темно-зеленую сумку.

У нее был высокий для женщины рост — вероятно, около метра семидесяти, пропорциональная женственная фигура с приятными округлостями и длинные стройные ноги, в данный момент скрытые по щиколотку красным пальто.

С лица, напоминавшего своим овалом сердечко, смотрели большие карие глаза, волны каштановых волос разметались по плечам. На ней снова красовался колпак Санта-Клауса, который подчеркивал почему-то отнюдь не веселое выражение ее лица.

— Что-то не так? — спросил Коул, дотронувшись до рукава красного пальто.

Когда Анна отступила на шаг и кивнула, он похолодел. Неужели она узнала его тайну? Возможно ли, что он как-то выдал себя?

— Когда мы ехали сюда, мне внезапно пришло в голову, — она замялась, — что вы — мужчина.

Какое облегчение! Она не знает.

— В последний раз, когда я проверял это, так оно и было. Я мужчина, — подтвердил он, подняв брови. — Вам нужны доказательства?

— Нет, конечно, — возразила Анна официальным тоном, но ему показалось, будто что-то промелькнуло в ее глазах, напомнивших ему глаза лани. — Вы не понимаете. Я не привожу мужчин в дом, где живет моя семья.

— Никогда? — вырвалось у Коула. Он встревожился, когда понял, что перспектива быть представленным семье радует его.