Приглашение в Ад

Взглянув на часы, Вадим неторопливым шагом двинулся вдоль улицы – мимо резной ограды, мимо Ипатьевской пустоши, мимо колонн полуразрушенного дворца. В некоторых местах здесь сохранились участочки былой мостовой. Отдельные камни еще, быть может, помнили поступь первой гражданской смуты, шелест нагаек и посвист пуль. Очень возможно, теперь эти камни увидят кое-что пострашнее. Например, пустоту. Абсолютную пустоту без чего бы то ни было.

Вадим сплюнул. К черту прогнозы!.. Все, что должно его интересовать, это день СЕГОДНЯШНИЙ! И более ничего! Таков закон выживания. Не самый благозвучный, но вполне трезвый. Кроме того, о завтрашнем дне уже успели подумать без его участия. А потому не стоило отвлекаться. Благо и дел – сверх головы…

– День добрый!

Он поднял голову, рассеянно ответил, но прохожего так и не узнал. Что-то творилось с его разумом, он переставал задавать себе труд запоминать лица. Память работала помимо сознания, вырывая иные образы из вереницы знакомств и запечатлевая навечно, других нерачительно просыпая в темную безызвестность. Вот и этот прохожий, видно, был частицей его прошлого, – мелькнул и пропал. И ничего страшного не произошло, жизнь продолжала бежать своим чередом.

Вадим миновал застроенный кирпичными коробками квартал, улочку из старых особняков и приблизился к мосту. Непривычная высота неприятно удивила. Исеть текла медленнее, чем когда-либо, просев, казалось, вместе с берегами, обмелев и превратившись чуть ли не в ручей. Илистое, обнажившееся дно успело просохнуть и затвердеть, явив миру пестрый неприглядный хлам, столетиями сбрасываемый в реку. Приглядевшись к коричневым водам, Вадим отметил, что радужных пятен, пеленой покрывавших некогда поверхность Исети, почти не стало. Оно и понятно, ни в верховьях, ни здесь по реке уже не плавали, хотя он никак не мог вспомнить, куда же исчез весь их «каменный» флот – все эти проржавевшие «Топазы», «Алмазы» и «Опалы» с пронзительными гудками, с пулеметными установками на баках и ядовито фыркающими двигателями. Пропали они как-то враз и совершенно незаметно для окружающих. Впрочем, в водном транспорте никто уже давно не нуждался. Главным образом из-за топлива, мизерные остатки которого выделялись лишь моторизованным частям ополчения. Да и нечего было людям перевозить. Нечего и не в чем. По нынешней Исети проплыть могла разве что какая-нибудь легкая байдарка, а перейти реку вброд способен был любой подросток.

Вадим со вздохом покосился на часы. До встречи с Лили, подручным Кита, оставалась уйма времени, и, поразмыслив, он решил забежать к Паучку.

Если бы Вадима однажды спросили, кто такой Паучок, он наверняка бы растерялся. Сморщенное и убогое создание – удивительно живучее, взирающее на происходящее с самым беспочвенным оптимизмом, явно выпадало из привычного ряда. Вот уже более полугода Паучок прирабатывал у Вадима осведомителем. Платой была «крыша» – вернее, то, что подразумевалось под этим термином. Уже дважды Вадим выцарапывал старика из довольно сомнительных историй. Пульхен, военспец от муниципалитета, бывший полкан спецназа, смотрел на такие вещи с брезгливой гримасой, но в политику Вадима не вмешивался. Вот и эту встречу с Лили – в обход администрации и партийного кабинета – он решительно не одобрил. Дескать, Кит – это Кит, а Лили – стопроцентный убийца. В диалог с подобной клиентурой полковник начисто не верил. Мир, по Пульхену, перевоспитывался весьма просто: таких как Лили – к левой стенке, таких, как Кит с Паучком – к правой. А уж тогда все на земле исправится само собой. Технология чрезвычайного положения – как единственно верная и эффективная. Потому что не до педагогики. И даже не до тюрем. Всего-то и нужно – выжить, позволив уцелеть добропорядочному большинству. В добропорядочное большинство Пульхен, как это ни странно, верил, хотя сплошь и рядом наблюдал обратные примеры. Банды бульдогов и мародеров, разбойничье отребье всех мастей напоминали о себе каждый день, и все же для полковника искомое большинство являлось отнюдь не выдумкой, существуя реально, пусть даже где-то очень и очень не здесь. Что касается Лили, то этот персонаж был главным палачом Кита – легендарный пигопаг, чудовище о двух головах, двух ногах и четырех ручищах, о котором Вадиму рассказывали совершенно невероятные вещи. С одинаковым талантом Лили успел проявить себя в погромах и грабежах, в короткой войне между городом и Дикой Дивизией, в чистке лесов от мутантов и самодеятельных банд, в налаживании черного рынка, торгующего даже в эти голодные дни яствами, о которых не мечтали и в прежние сытные времена.

– С бандитами я буду договариваться только посредством этой игрушки! – чеканил Пульхен и взмахивал своим знаменитысм маузером.