Пригорьевская операция

За следующую ночь и часть дня мы рассчитывали дойти до лагеря, но пришлось остановиться на дневку километрах в пятнадцати: противник настойчиво продолжал разведку с воздуха. Двигаться днем было рискованно. К вечеру на стоянку прибыли разведчики, которые проверяли через местных жителей результаты налета на Понетовку. Они в основном подтвердили первоначальные данные и рассказали одну деталь, развеселившую партизан. Немецкий офицер, которого преследовал капитан Клюев, был не кто иной, как комендант станции. Скрыться от преследования ему удалось весьма необычным способом. Видя, что бежать некуда, комендант влетел в уборную и, не раздумывая, махнул через очко вниз: страх за собственную шкуру оказался сильнее зловония. Из этого убежища его извлекли через несколько часов. Целый день отмывался комендант, обливался одеколоном, пил шнапс, закатывал истерику, а ночью куда-то исчез. Говорят, получил отпуск и укатил домой домываться…

Радость победы в Понетовке была омрачена тем, что мы застали в лагере.

На месте стоявших в строгом порядке шалашей лежали груды пепла. Лишь от штабного шалаша сохранился скелет из обуглившихся перекладин. Через день после нашего ухода в Понетовку гитлеровцы напали на лагерь.

— Предупредили меня вовремя, — рассказывал Озернов. — Но что я мог предпринять с оставшимися людьми? Боеспособных чуть больше взвода, а остальные — раненые, больные да женщины из санитарной и хозяйственной части. Я считал своей задачей сохранить людей и радиостанцию. Хорошо, что это удалось сделать. Здорово помог дядька Роман…

Когда с поста от Воронины сообщили, что к лесу движется большой отряд оккупантов, Озернов собрал всех людей и приказал быстро подготовиться к уходу.

— Дядька Роман, в голову колонны! Веди туда, где можно укрыться и пересидеть, пока наши вернутся из Понетовки!

Роман Семенович Анодин спокойно и уверенно повел партизан еле заметной тропинкой. Пропетляв по лесу около часу, они забрались в глухие заросли и отсиживались там до вечера. Внимательно прислушиваясь к стрельбе карателей, прочесывавших лес, Роман Семенович безошибочно определял, какие лесные квадраты они уже прошли. Ночью он перевел партизан туда, где днем побывали гитлеровцы, и нашел место, также хорошо скрытое от чужого глаза.

Наутро фашисты стали прочесывать те участки, где накануне отсиживались партизаны. Расстреляв десятки тысяч патронов и не встретив ни одного партизана, каратели сожгли лагерь и отправились рапортовать по начальству «о разгроме партизан».

…А в лагере снова кипела жизнь. Уже в день нашего возвращения Белов выпустил очередной номер газеты, посвященный победе партизан. Художник Шлихенмайер оживил его чудесными карикатурами. Номер получился содержательный и остроумный. Каждый с удовольствием прочитал о штурме станции, вдоволь посмеялся над карикатурой, изображавшей нырнувшего в клозет немецкого коменданта. С улыбкой рассматривали два рисунка, посвященные Николаю Бронебойному. На одном наш штатный балагур накалывал на несуществующий штык фашиста, а на другом боязливо обстреливал пустую будку путевого обходчика. Вокруг газеты собиралось столько народу, что пришлось снять ее с подставки и по очереди отправлять в подразделения.

Коротченков тщательно подготовил и провел разбор боя. Вооружившись большой красочной схемой, он три часа втолковывал командирам и политработникам батальонов, рот, самостоятельных подразделений, где, кем и какие были допущены ошибки.

Я восхищенно слушал Коротченкова: как умело предостерегал он от шапкозакидательства, как толково учил управлению боем.

Особенно много хлопот было, естественно, у наших хозяйственников. Начхоз Лазарев, не теряя ни минуты, занялся восстановлением пекарни, энергично налаживал питание. Его заместитель по строительству инженер Сухин деятельно готовился к строительству нового, зимнего лагеря, чертил схемы размещения землянок, проверял, у всех ли есть пилы и топоры.

По-прежнему вели боевую работу разведчики и диверсионные группы. Ежедневно передавали мы на Большую землю сводки о движении железнодорожных эшелонов и автоколонн с войсками и военными грузами противника. Регулярно дежурили по ночам на железной дороге между Брянском, Рославлем и Кричевом по нескольку диверсионных групп, выжидая момента, чтобы пустить под откос эшелон.

Возобновился приток в отряд новых людей из Ершичского, Рославльского и Шумячского районов Смоленщины, из Климовичского и Костюковичского районов Белоруссии.

ПРИГОРЬЕВСКАЯ ОПЕРАЦИЯ

Неожиданные разногласия

олодные октябрьские ночи заставили нас перейти в новый, недостроенный лагерь. Полностью были готовы только штаб, госпиталь и по одной землянке на два взвода. Правда, землянки были капитальные, просторные и удобные. Строительство же четырех бань, штабной и батальонных кухонь, хозчасти, санчасти, штабов батальонов и землянок на каждый взвод шло полным ходом.

— Замечательное место нашел дядька Роман! — восхищались партизаны, придя в новый лагерь. Здесь можно жить до конца войны.